После согласования с ЦК партии худсовет «Беларусьфильма», на котором от Госкино СССР присутствовал Даль Орлов, решил остановить работу над фильмом.
«Иди и смотри» (16+) — советский двухсерийный художественный фильм, поставленный режиссером Элемом Климовым в жанре военной драмы по сценарию, написанному им совместно с Алесем Адамовичем. Действие разворачивается на территории Белоруссии в 1943 году. В центре сюжета — белорусский мальчик, который становится свидетелем ужасов нацистской карательной акции, в течение двух дней превращаясь из жизнерадостного подростка в седого старика.
Вышедший в прокат в 1985 году к сорокалетию Победы в Великой Отечественной войне фильм был отмечен наградами на нескольких крупных кинофестивалях и занял шестое место в советском кинопрокате 1986 года: его просмотрели 29,8 млн зрителей. По результатам опроса читателей журнала «Советский экран» был признан лучшим фильмом 1986 года, а впоследствии укрепился в рейтингах лучших фильмов различных изданий.
Однако мало, кто знает, как долго режиссеру картины Элему Климову не давали снимать то, что он хотел.
Путь через тернии
Еще в начале своей карьеры Элем Климов получил репутацию режиссера, не склонного к компромиссам с цензорами. Выход каждого его фильма сопровождался значительными трудностями, так как творческие приемы и идеи режиссера не устраивали Госкино.
Например, одну из его первых короткометражных работ («Жиних») пришлось отстаивать именитому композитору Микаэлу Таривердиеву: Госкино не одобряло использование в качестве музыкального сопровождения фрагмента из балета Прокофьева «Ромео и Джульетта».
Ректор ВГИКа упорно препятствовал запуску на «Мосфильме» дипломного фильма Климова «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» (6+), сочтя эту работу «антисоветской», так как изображенный в ней пионерлагерь вызывал невыгодные ассоциации с государством. Картины Климова выходили с длительными проволочками и нередко — малым количеством копий или вообще «оказывались на полке». Но работа над «Иди и смотри» далась ему труднее всего.
Съемки фильма предполагалось начать еще в 1977 году (за 8 лет до фактического выхода картины) при поддержке «Мосфильма» на киностудии «Беларусьфильм», на которой было снято немало фильмов о партизанах Великой Отечественной войны. Была собрана съемочная группа, шли поиски натуры и отбор актеров. На роль Флеры был назначен 15-летний подросток родом из Сибири, сумевший на пробах передать сложнейшие состояния своего героя.
Работа над картиной шла полным ходом, ее поддерживал первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Петр Машеров. Сам бывший командир партизанского отряда, Герой Советского Союза, он вместе с режиссером облетел на вертолете республику, показывая и рассказывая, где и как воевали белорусы. Однако позже Машеров заболел и уехал на лечение в Москву, после чего Климов столкнулся с сильным сопротивлением чиновников Госкино.
По словам главного редактора сценарно-редакционной коллегии Госкино СССР Даля Орлова, после прочтения литературного, а потом и режиссерского сценария вырисовывался фильм не о подвигах, а «с одной стороны, гитлеровском изуверстве и, с другой стороны, о партизанах, которые показаны грязными, предельно убогими, зачастую лишившимися человеческого облика».
В интервью, опубликованном в 1988 году в журнале «Огонек», Элем Климов рассказывал о тихой «кабинетной» атаке на сценарий: «Парень и девушка, герои фильма, пробираются через топкое болото — «пропаганда эстетики грязи»; нога деревенского старосты наступает на муравейник — «унижающее уподобление нашего народа муравьям»; немецкая пуля убивает на ночном поле корову — «натурализм, смакование»; далее: «где размах партизанского движения, почему позволили сжечь деревню?»».
Две сцены вызвали принципиальные замечания: сцена гонки вокруг большого лесного болота и выстрел Флеры в портрет маленького Гитлера на руках матери. По замыслу режиссера, первая сцена должна была показать бессмысленность любой войны, где противоположные силы страдают в равной степени. На вопрос, почему надо сострадать немцам, которые с оружием пришли на чужую землю, убили, сожгли, уничтожили стольких людей на белорусской земле, в той же степени, что и партизанам, защищающим свое отечество, когда решался вопрос «быть или не быть», режиссер отвечал, что «маленький конкретный человек, которого послали на бойню, страдает вне зависимости от того, какую историческую силу его вынуждают представлять. Это же, мол, общечеловеческая идея». Второе замечание касалось финальной сцены выстрела Флеры в Гитлера-младенца.
В своих воспоминаниях бывший заместитель председателя Госкино СССР Борис Павленок писал: «Такая последняя точка превращала фашизм из социального явления в патологическую закономерность, заложенную, якобы, в человека природой изначально».
Ему вторил Даль Орлов: «Смысл картины мгновенно перекашивался: возможно, зло и предопределяется генетикой, но наш подросток, стреляющий в младенца, смотрелся не мстителем за попранную Родину, а прямым изувером. Нормальный человек, видящий убиение еще ни в чем не повинного младенца, испытает только ужас и отвращение к стреляющему, каким бы «пострадавшим» его не представлять. Но и с этой позиции Элем не желал сдвинуться. В расстреле младенца ему виделся особый смысл, который не дано было постигнуть никому, кроме как ему и Адамовичу». В интервью, опубликованном в журнале «Огонек», Элем Климов впоследствии говорил, что отказ стрелять в Гитлера-младенца цензоры расценили как «всепрощенчество, абстрактный гуманизм, неклассовый подход».
После согласования с ЦК партии худсовет «Беларусьфильма», на котором от Госкино СССР присутствовал Даль Орлов, решил остановить работу над фильмом. В этот период у режиссера случился нервный срыв, из-за которого ему пришлось взять перерыв почти на год. В 1979 году в автокатастрофе погибла его жена — Лариса Шепитько.
Только в 1984 году Климов смог приступить к съемкам: в Госкино было принято решение запустить в производство военный фильм, приурочив его к 40-летию Великой Победы. Климова вызвали в Госкино и предложили продолжить работу над фильмом.
Поскольку со времени первоначального отбора актеров прошло семь лет и исполнитель главной роли уже вырос, подготовительный процесс пришлось начинать сначала. На главную роль режиссер по-прежнему хотел найти не профессионального актера, способного привычно защититься от переживаний, а простого мальчика лет четырнадцати. В связи со сложностью образа было просмотрено большое количество кандидатов.
Исполнитель главной роли Алексей Кравченко, по собственному признанию, не собирался участвовать в пробах и отправился туда по просьбе друга, который очень хотел сниматься в кино и попросил поддержать его. На пробах Кравченко попросили изобразить этюд «смерть матери». По его словам, он непроизвольно заплакал так убедительно, что прослезились даже некоторые члены комиссии.
Климов же не был окончательно убежден и дополнительно «тестировал» кандидата на роль. Например, одним из таких тестов стал просмотр кинохроники военных лет, в том числе с кадрами из концлагерей. После просмотра Кравченко был предложен чай с тортом, от которого подросток твердо отказался. Этот отказ оправдал ожидания режиссера, испытывавшего будущего исполнителя на способность искренне пропустить чужое горе и страдания через себя. Для роли Алексею пришлось сильно похудеть. Он был посажен на жесткую диету, но сам решил, что этого недостаточно, и начал бегать на большие расстояния, чтобы лучше сформировать образ изможденного ребенка.
На роль Глаши была утверждена студентка художественного училища Ольга Миронова, которую, как и Алексея Кравченко, Климов отобрал, рассчитывая не столько на мастерство исполнения, сколько на глубину и чистоту личностных переживаний в предложенных трагических обстоятельствах. Для Мироновой «Иди и смотри» стал первым и последним участием в кино.
Если в 1977 году Климов предусматривал участие известных актеров (например, Стефании Станюты и Алексея Петренко), то в 1984 году он предпочел выбрать совершенно неизвестные лица. Руководствуясь принципом снимать в предельно подлинных обстоятельствах, режиссер позже утвердился во мнении, что работа с непрофессионалами полностью себя оправдала.
В итоге фильм «Иди и смотри» получил признание не только в СССР, но и за рубежом. Симпатии к этому фильму выражали такие режиссеры как Спилберг и Тарантино, а влияние «Иди и смотри» можно заметить и в голливудских фильмах.
