В середине «нулевых» его роман «Школа» и повесть «Гопники» шокировали читателей своей откровенностью. Многие признавались, что от такой гиперреалистичной прозы у них шевелились волосы на голове. Потом литературные критики будут сравнивать Владимира Козлова с Эдуардом Лимоновым и Чарльзом Буковски, а он продолжит исследовать жизнь подростков из провинциальных городов времён СССР.

Писательский мир Козлова – это город Могилёв на закате советской эпохи. Поэтому, встретившись, мы не могли не обсудить события, которые сейчас происходят на его малой родине, в Белоруссии. О том, почему он уехал в Москву, и что испытывает, когда смотрит новости из Минска, - читайте в интервью Владимира Козлова изданию «Блокнот».

- Те из моих знакомых, кто недавно побывал в Минске, делятся впечатлениями: рассказывают, что как будто прокатились на машине времени - вернулись в СССР. Например, говорят, что в общественном транспорте нет кондукторов. Так тоже было в Советском Союзе. Скажи, если Александр Лукашенко уйдёт, а Белоруссия станет европейским государством, тебе не будет жаль потерять источник вдохновения? Ведь многие твои книги именно про эту эпоху.

- Я ни в коем случае не ностальгирую по СССР. В Белоруссии и впрямь сохранился красивый «фасад» Советского Союза, но он не имеет ничего общего с тем государством, в котором я родился, с реальным СССР. Эти декорации больше связаны с мифами нового времени о Советском Союзе, как о великой стране. Конечно, я могу себе представить туриста, приехавшего в Минск, который прогуляется по центру, или проедет на автобусе №100, посмотрит на архитектуру в сердце города – застройку конца 40-х – начала 50-х годов. Всё это ассоциируется с СССР. И даже, наверняка, вызывает положительные впечатления. Но, если приехать в Могилёв, в Рабочий посёлок, погулять там по частному сектору, то это совсем другие эмоции. Мне кажется, что существующий сегодня разрыв между Минском и остальной Беларусью даже больше, чем между Москвой и российскими регионами.

Поэтому, возвращаясь к твоему вопросу, я думаю, что все эти внешние и формальные вещи останутся в Минске, независимо от того, каким будет политический режим в Белоруссии. Вряд ли кто-то будет разрушать архитектуру того времени, или отказываться от прочих элементов социализма.

- Как ты считаешь, могут ли усилиться антироссийские настроения в Белоруссии, если население этой страны выберет европейский путь развития?

- Мне кажется, что категоричные утверждения вроде: либо Беларусь с Россией, либо она с Европой – в корне неправильные. Такой сценарий невозможен. Сегодня в Белоруссии нет антироссийских настроений. Это мифы, которые распространяются из политических и идеологических соображений. Но они могут появиться, если Россия и дальше будет поддерживать Лукашенко. Ведь на моей родине большинство его не любят, а многие даже ненавидят. И количество недовольных главой государства растёт, потому что последние месяцы он ведёт себя ужасно.

И ещё момент. Когда рассуждают, с кем будет Беларусь: с Россией, или с Европой, то почему-то не вспоминают о Финляндии времён СССР. Ведь это была капиталистическая страна, но при этом у неё были хорошие, добрососедские отношения с Советским Союзом. Почему бы не думать о Белоруссии, как о такой будущей Финляндии? О нейтральной, но дружественной стране. Моя родина – это не Прибалтика. Вряд ли там возможен сценарий Литвы, Латвии, или Эстонии.

- Многие твои книги связаны с Белоруссией, с городом Могилёв. Повесть «Гопники» и роман «Школа» - точно. Это твоя малая Родина. Но ни в одном из своих произведений ты не рассказываешь, почему уехал из Белоруссии. Можешь вспомнить, как это было? Когда это случилось? Что ты испытывал, когда садился в поезд?

- Я уезжал в 2000 году. Это был момент, когда мне казалось, что Беларусь опустилась на самое дно. Было ощущение, что страна двигается в сторону такого Северо-Корейского варианта. События развивались так: в 1994 году избрали Лукашенко. Спустя два года он уже поменял под себя Конституцию и начал заново отсчитывать свой президентский срок. С этим многие не согласились, тогда Лукашенко распустил Верховный Совет. А в 1999 году уже начались первые громкие исчезновения оппозиционных политиков. Одним словом, давление шло по всем фронтам. Поэтому речи о том, чтобы остаться на родине и пытаться реализоваться там, как писатель, не было вообще.

Отъезд из Беларуси был для меня облегчением. Помню, что, когда садился в поезд, то чётко для себя сформулировал, что при этом режиме я не хочу возвращаться домой. К тому же, культурная жизнь на родине никак не развивалась. Не было ни литературы, ни книжной индустрии. Да, потом, конечно, что-то стало меняться, но всё-таки прошло 20 лет. А это огромный срок. Лишь одно осталось неизменным – Лукашенко.

- Когда ты последний раз приезжал домой, в Могилёв? Что там изменилось?

- Я был там в октябре. В Могилёв, к маме, приезжаю регулярно. В Минске бываю реже: один, или два раза в год. Я уже говорил, что Минск сильно отличается от остальной Белоруссии. Мне кажется, это абсолютно восточно-европейский город. Очень колоритный. С одной стороны он напоминает модель идеального СССР, с другой – в нём много европейских элементов. Я сейчас говорю про большой креативный класс, про хипстеров. До последнего момента всё это как-то уживалось в Минске.

Что касается Могилёва, то он, конечно, изменился. Но это косметические изменения. Отдельные здания перестроили, кое-что покрасили, но по сравнению с Минском – это далеко не самый благополучный город. Мне кажется, что в Могилёве (по крайней мере, внешне) следов 80-х, или начала 90-х годов уже практически не осталось.

Что касается людей, о которых я писал в своих первых книгах, в произведениях, где действия происходили в Рабочем посёлке Могилёва, то их образ жизни, их менталитет, остался прежним. Но это видно не всем, это не лежит на поверхности.

- За кого герои твоей книги «Гопники»? За Лукашенко, или за Тихановскую? Может, они вовсе аполитичные люди?

- Мне кажется, политика им не очень интересна. С другой стороны, я не могу понять, чем бы им мог нравиться Лукашенко. Батька для них – это школьный физрук. С виду он мощный и грозный, но, встретившись с кем-то из гопников покрепче, да ещё один на один, и в тёмном коридоре, может выйти оттуда с синяком под глазом. Такой случай, кстати, описан в одной из моих книг.

- Сейчас у тебя готовится к выходу новый роман. Будет ли в нём что-то про Беларусь?

- Книга выйдет в начале следующего года. Роман называется «Внутренняя империя». В этом произведении я возвращаюсь в Белоруссию. Правда, не в современную, а в страну того времени, о котором когда-то писал – советскую и постсоветскую эпоху. Действие романа начинается в 1989 году, в Могилёве, потом продолжается в середине 90-х. И последняя часть – это уже Москва начала «нулевых». Много рассказывать не стану – не хочу быть спойлером. Скажу лишь, что это история серийного насильника. Почему опять Могилёв? Вообще, этот город, да и Рабочий посёлок, который там находится, – часть моего писательского мира.

- Когда ты смотришь новости из Беларуси, у тебя нет желания приехать в Минск и встать в колонну протестующих?

- Конечно, я об этом думал. Если говорить откровенно, то хотя Белоруссия и моя родина, но это уже не моя страна. Ведь я не живу там 20 лет. Более того, у меня даже нет белорусского паспорта. Но, если бы я жил в Минске, то обязательно выходил бы на улицу. А сейчас я нахожусь далеко. И ментально, и географически.

- Твои книги продаются в Беларуси?

- Последнее время нет. Дело в том, что белорусские книжные магазины не работают с независимыми издательствами.

- А с читателями из Белоруссии встречаешься?

- Да, и достаточно регулярно. Стараюсь устраивать такие встречи каждый раз, как выходит новая книга. Например, когда был опубликован роман «КГБ-рок», виделся с читателями из Минска и Могилёва. Будет ли такая встреча по итогам выхода новой книги – не знаю. Об этом сложно говорить. Мне кажется, моим землякам сейчас не до литературы.

- С книгами, каких белорусских писателей ты бы порекомендовал познакомиться читателям «Блокнота»?

- Я назову две фамилии: Андрей Диченко и Сергей Календа. Думаю, что два этих ярких автора вам непременно понравятся.

Беседовал Виталий Папилкин.

Петр Кузнецов

Десятилетия сотрудничества. Россия и Беларусь совместно развивают медицину