В театре «Новая Опера» в московском саду «Эрмитаж» состоялась премьера спектакля в трех действиях «Пиковая дама» по одноименной светской повести Александра Пушкина. Историю про «три роковые карты» перенесли из Александровской эпохи в эпоху Екатерины II, «бедная Лиза» из приживалки превратилась во внучку графини, а коварному Германну дали шанс получить у зрителя толику жалости – ведь в интерпретации Чайковского его одержимость картами борется с искренней страстью к Лизавете.
Повесть «Пиковая дама» - одно из первых произведений в российской классике, посвященных темам «преступления и наказания» и победы судьбы над человеческой сущностью. Либретто «Пиковая дама» - одно из величайших сочинений Чайковского и признанный шедевр мирового оперного театра. Премьера состоялась в 1890 году в Санкт-Петербурге и Киеве, в Москве – в 1891 году в «Большом». Позже произведение «ставили» в Вене, Нью-Йорке, Лондоне, Праге. Нынешнюю постановку в «Новой Опере» доверили режиссеру Юрию Александрову, который называет либретто «собственной болью», а Германна – архетипом русского человека; и дирижеру Александру Самоилэ, поставившим перед собой задачу «представить оперу так, как этого желал сам Петр Ильич» (произведение композитора за годы претерпело немало метаморфоз).
Как известно, стихотворное либретто Модеста Чайковского значительно отличается от пушкинского оригинала. Так, «Германн» - превратилось из фамилии в имя, причем с одной «н» - «Герман» (с латыни «истинный», «верный»). ГермаН в отличие от ГермаННа с самого начала обладает склонностью к драматизму и зависимостью от игры, но при этом страсть к картам борется в нем с искренними чувствами к Лизавете. «Графиня-старуха» - на сцене совсем другая Графиня – импозантная и глубоко несчастная женщина, не способная найти себе место в «новом мире». Наконец, Лиза превратилась из нищенки – воспитанницы графини во внучку-наследницу, у нее появляется жених – князь Елецкий. В финале повести Герман сходит с ума, а Лиза выходит замуж за другого, на сцене – оба героя погибают.
"Люди в светлой одежде" дореволюционной России. фото: Наталья Филатова
Постановку «Новой Оперы» уже называют новаторской, но вовсе не из-за упомянутых отличий сценария от пушкинского оригинала. Спектакль Александров поставил по собственному сценарию и перенес события в Екатериненскую эпоху! Первое, что видят зрители – это «светлая» дореволюционная Россия, люди в «светлом» на фоне «светлого» (декорации), в белоснежных одеждах прогуливается царская семья. Здесь же мрачный Герман, темным пятном в буквальном (одет во все черное) и переносном смысле выделяющийся из «светлого» окружения. Он уже разрывается между старастью к Лизе и одержимостью карточной игрой. Версия Александрова приурочена к 400-летию династии Романовых, отсюда «привязка» к царской семье, которая негласно выступает четвертым главным героем. Сцена расстрела царской семьи – пожалуй, самая «яркая» сцена всей постановки, - здесь и Николай II, закрывающий своих детей грудью, и наступающие «серые» революционеры, и «буйство крови» - белоснежные статуи и одежды царской семьи «заливает» потоком «красного». Декорации раскалываются, знаменуя крах эпохи. О гибели «помазанника божьего» Лиза узнает на фронте, где она служит медсестрой, скорбь по царю знаменуется громким плачем и грустной арией подруги Лизаветы Полины (впрочем, вскоре они решают, что скорби хватит на сегодня и пора исполнить «что-то веселое»).
Несмотря на смелый и «свежий» ход, режиссерскую задумку зал воспринял неоднозначно. Особенно когда во втором акте события неожиданно перенеслись в 1937 год (100 лет со смерти Пушкина) – в эпоху прославления Сталина. Некто неоцененный пытается читать панегирик гению «великого творца», при этом его «перекрывают» лозунги и «бравые речи» неодухотворенных комсомольцев. Графиня, Лиза и Елецкий в странных амплуа буквально разыгрывают перед Сталиным представление с песнями, танцами и некими пантомимами, уже не зная, как «изголиться», чтобы развлечь председателя компартии (вероятно, олицетворяя своим поведением общую ситуацию в СССР в условиях «культа личности»). Тем временем драма Германа продолжается – непонятным образом он все-таки завоевал расположение Лизы, но та все еще разрывается между ним и долгом перед Елецким.
Совершенно иначе зрителям представлена «старуха-Графиня». В открытых одеждах, в чулках, чуть ли не с мундштуком – Графиня «прикармливает» соседей в облезлом общежитии, истерит, выпивает и периодически впадает в меланхолию – погружается в воспоминания, когда она была ребенком в «светлой» и «невинной» дореволюционной России. Графиня измучена, одинока, она не видит смысла жить дальше, и принимает таблетки, чтобы покончить с собой. Появляется Герман, он все еще бредит идеей узнать «тайну трех карт», и требует рассказать ему правду. Опять же «новый ход» - неожиданная страсть между Германом и Графиней. Страсть порочная, неоправданная, но в чем-то эти персонажи близки - своей оторванностью от мира, своим отчаянием. Графиня буквально бросается на героя (что возмутило немало зрителей в зале), - сама сцена «соблазнения» достаточно вульгарна, впрочем, опять же в ответ на задумку автора. Герман «опустился» на столько, что практически готов стать любовником «старухи», чтобы узнать заветные три карты, но останавливается в последний момент, достает пистолет и угрожает Графине, - та умирает. Если в пушкинской повести Графиня скончалась от страха, то здесь Герман не знает, что на самом деле, она покончила с собой (таблетки).
"Уж полночь близится, а Германа все нет". фото: Наталья Филатова
В третьем акте – блокада Ленинграда, «замерзший» 1942 год. Герман сходит с ума - «живое и мертвое смешивается в его сознании». Ему видится коварная Графиня, которая называет три заветные карты и обещает богатство. Тут же весна 53-его – смерть вождя. Лиза ждет Германа – «уж полночь близится, а Германа все нет», исполняет арию «Ах, истомилась я горем», она измучена и не хочет верить в то, что возлюбленный использовал ее, чтобы узнать тайну трех карт и в то, что он виновен в смерти ее бабушки. Герман появляется, но он «одержим бесами», его одолевают пороки – его не спасти.
Игроки бесчинствуют. Совсем скоро Герман поставит свою жизнь на кон. фото: Наталья Филатова
Сцена крушения надежд Германа поставлена также противоречиво. Игроки собираются в пошлом пестром кабаке, сами они в цветастых одеждах, веселятся и заигрывают с девицами. Герман все также в черном («демон-разрушитель, который возрождается в каждой эпохе в неизменном облике»), он явился, чтобы разыграть заветные карты – тройку, семерку и туз, исполняет арию – «Что наша жизнь? Игра! Сегодня ты, а завтра я..». Елецкий все еще не может пережить предательство Лизы, мечтает отомстить сопернику – и соглашается сыграть. Как и в повести две первые карты даруют Герману победу, а третий туз превращается в Пиковую Даму, в которой воспаленный мозг героя узнает подмигивающую Графиню. Он разбит, окончательно погублен, он давно проиграл не просто деньги, а Лизу и собственную душу. Герман стреляет в себя и умирает – «уходит в черную пропасть».
Герман «уходит в черную пропасть». фото: Наталья Филатова
Несмотря на «искренность» и «верность» ГермаНа, несчастьем его не проникаешься – он все так же «расчетлив, вот и все». Главная сюжетная линия, как и предупреждали создатели спектакля, несколько оттенена – основное внимание направлено на трагическое «прошедшее столетие» - все бессмысленно и пошло, надежды нет, судьба не пощадила не только Германа, но и всю Россию. Арии героев несколько неразборчивы, а из-за изменений сюжета и «скачков» из одной эпохи в другую, многие так и не поняли, что происходит на сцене. Порадовали декорации и инсталляции спектакля – огромная статуя «Амур и Психея», расколотая пополам, на фоне которой происходит действо, в разных сценах превращается в новый арт-объект и часть обстановки, создавая атмосферу. Декорации метафоричны - на статуи и специальный экран накладываются голографические изображения – тени деревьев, «потоки крови», кадры черно-белых советских фильмов, бурные воды, панорама Красной площади. В данном контексте Герман, действительно, выступает архетипом русского человека, который сжигает и себя, и все вокруг. Спектакль вряд ли воодушевит любителей классики и, в частности, классического Пушкина, но может привлечь «современного человека» - эстетика постановки, утверждают создатели, соответствует нашему времени.
Самое интересное: