Историк спецслужб Дмитрий Хохлов к 76-летию трагедии в Любекской бухте рассказал о свидетельстве советского военнопленного, выжившего в той мясорубке.
В преддверии Дня Победы стали известны факты, показывающие один из трагических эпизодов Второй Мировой войны в совершенно новом свете.
Историк спецслужб Дмитрий Хохлов раскрыл ранее неизвестные подробности затопления немецких кораблей с узниками нацистских концлагерей – преимущественно советскими военнопленными. Произошло это 76 лет назад, 3 мая 1945 года, в Любекской бухте Балтийского моря. И убили беззащитных людей отнюдь не фашисты.
В историю этот эпизод вошел как гибель лайнера «Кап Аркона» – четвертая по масштабу морская катастрофа за всю историю человечества: погибли, по разным данным, от 7 до 12 тысяч человек – советские пленные, американцы, немцы, британцы, французы, канадцы, итальянцы, греки, сербы, чехи, поляки, скандинавы, прибалты... Их останки находили на балтийском побережье на протяжении нескольких последующих десятилетий.
Выжили, как утверждают разные источники, 310-350 человек, включая 140 советских граждан. Температура воды в Балтийском море в тот день составляла всего 7 градусов: люди в ней очень быстро умирали от переохлаждения.
Первые публикации о гибели «Кап Арконы» появились в СССР и за границей еще в 1960-1970-х годах, но потом, по словам Хохлова, открылись новые подробности. В переписке между двумя советскими министерствами было обнаружено письмо непосредственного участника той трагедии – Василия Саломаткина – от 2 мая 1949 года.
Саломаткин был тяжело ранен в ночном бою под вязьмой в октябре 1941 года и попал в плен – то есть в концлагерь: сначала в Смоленске, потом в Минске, а с апреля 1942 года – в литовском городе Кальвария. Оттуда солдату удалось бежать, но его поймали в Западной Польше и отправили в штрафной концлагерь возле немецкого Ганновера, откуда позже перевели в Нойенгамме под Гамбургом.
В конце апреля 1945 года эсэсовцы, осознавая скорое наступление войск союзников, погрузили всех жизнеспособных узников Нойенгамме в вагоны и, не давая еды и воды, целые сутки везли в порт Любек.
Там узников пересадили на баржи и по Любекской губе доставили на корабли. Саломаткин вместе с другими советскими военнопленными попал на «Кап Аркону» – их там было около 8 тысяч человек.
Суда с узниками концлагерей стояли в 6 км от Нойштадта, к которому 3 мая подошли английские войска. Они потребовали капитуляции, и власти Нойштадта согласились, а эсэсовское командование кораблей – отклонило. «Тогда вылетает английская авиация в большом количестве самолетов и начала бомбить корабли… Корабли, на которых находились мы, не сделали ни одного ответного выстрела по самолетам английской авиации», – рассказывал Саломаткин, который лично видел бомбардировку.
Первым погиб корабль «Тильбек» – после попадания бомбы он загорелся и пошел ко дну. Увидев это, командующие «Кап Арконой» эсэсовцы выбросили белый флаг, а узники, находившиеся на палубе, сорвали с себя нательные рубахи и принялись размахивать ими из последних сил, подавая англичанам знак о капитуляции.
Но британские ВВС, не реагируя на очевидные сигналы, продолжали бомбежку – причем на очень малой высоте, то есть летчики отлично видели и белый флаг, и беззащитных пленников. «Они по своим зверским расправам нисколько не отличались от фашистских варваров», – писал потом Саломаткин.
Эсэсовцы сбросили на воду лодки и уплыли. На «Кап Арконе» воцарилась паника, пленники ринулись на верхнюю палубу, расталкивая друг друга. Бомба попала в середину корабля, и Саломаткин, находившийся на носу, вместе с другими советскими военнопленными прыгнул в воду.
Завидев приближающиеся к ним торпедные катера, они обрадовались: помощь пришла! Но солдаты не собирались никого спасать – они расстреливали выживших пленников из автоматов. Саломаткину повезло: он находился метрах в 400 от ближайшего катера.
– Мы расстреливали их в воде из 20-миллиметровых пушек. Это был кошмар, но нам отдали приказ и мы его выполнили. Такова война! – рассказывал потом в ходе расследования летчик 193-й эскадрильи Королевских ВВС Аллан Вайз, принимавший участие в тех событиях.
Став свидетелем зверской расправы над своими товарищами по несчастью, Василий поплыл к берегу, едва видневшемуся вдали. На помощь ему пришло само море: начался прилив, и волны несли обессилевшего узника в нужном направлении.
На берег он попал в «полусознательном состоянии». Его откачали «русские концентрационеры», которые были покрепче и добрались до суши раньше, а потом увезли в госпиталь. Казалось бы, все ужасы остались позади – но англичане поместили «освобожденных» узников в условия, мало чем отличающиеся от концлагерных.
Людей держали в тесных помещениях, кормили только немецкими консервами – брюквой и шпинатом. «Когда мы однажды запротестовали и не приняли пищу и требовали настоящей пищи, тогда нам ответили, что вы и этого не стоите», – вспоминал потом Саломаткин. По его словам, в наказание за этот «бунт» англичане обвинили двух пленников в саботаже и бросили в тюрьму. Их дальнейшая судьба неизвестна.
Советские военнопленные пожаловались генерал-полковнику Филиппу Голикову, которого правительство СССР уполномочило решать вопросы репатриации своих граждан из Германии и оккупированных стран. Вскоре в Нойштадте сменили коменданта, и кормить узников стали получше, но все равно не по правилам: на Ялтинской конференции было решено, что им полагается паек английского солдата, а их по-прежнему держали впроголодь.
Вскоре к берегу начало прибивать трупы пленников, погибших при бомбардировке кораблей. Советские заключенные обратились к коменданту Нойштадта с просьбой разрешить им похоронить соотечественников в братской могиле с воинскими почестями. «Ничего я вам не дам, идите, хороните, как знаете и делайте сами какие можете почести, у меня для вас ничего нет», – пересказывает его ответ Саломаткин.
Но самым диким в отношении англичан к советским пленникам было то, что с немецкими военнопленнными «освободители» обращались совершенно иначе. «Они ходили свободно, разгуливали, нападали и избивали наших спасшихся военнопленных, угрожали нас всех перерезать ночью, ибо они ходили с холодным оружием», – рассказывал Саломаткин.
Получая жалобы на это, комендант только усмехнулся. Советским военнопленным пришлось всеми правдами и неправдами добыть оружие и самим организовать охрану лагеря от немцев, которые продолжали бесчинствовать, словно бы и не проиграли войну.
Потом, когда Саломаткин попал в военную миссию по репатриации, он столкнулся с парадоксом: английские пропагандисты всячески убеждали советских граждан остаться «на Западе», не возвращаться в СССР, – хотя сами относились к ним как к врагам.
Хохлов, анализируя имеющуюся информацию о тех событиях, предполагает, что эсэсовцы сами хотели затопить корабли с узниками концлагерей, чтобы избавиться от свидетелей своих зверств. «Начальник гамбургской полиции Георг-Хеннинг фон Бассевиц на Нюрнбергском процессе рассказал об этом», – напоминает историк спецслужб. Было установлено, что ходовые механизмы кораблей были изношены, то есть куда-то везти пленников они и не могли.
По словам Хохлова, в угоду своим политическим интересам британцы стремились непременно завладеть Любеком раньше советских войск. Их премьер-министр Уинстон Черчилль в переписке с главой МИД называл взятие Любека до прихода туда «русских друзей» приоритетной задачей, поскольку оно «избавит в дальнейшем от множества споров».
Не было бы этой гонки на опережение – в город пришли бы советские солдаты, и узникам концлагерей, возможно, удалось бы уцелеть. «Политический расчет положил тысячи жизней, чудом выживших в нацистских лагерях пленных, между британским молотом и немецкой наковальней», – рассуждает Хохлов.
Самое чудовищное – британское командование знало о погрузке узников концлагерей на эсэсовские корабли и, отдавая приказ о бомбардировках, сознательно шло на убийство тысяч невинных людей. К таким выводам пришел британский майор Ноэль Тилл, проводивший расследование гибели «Кап Арконы» и других судов летом 1945 года.
В подготовленном им отчете говорится, что генерал-майор Джордж Филипп Брэдли Робертс – командир танковой дивизии, наступавшей на Любек, – владел исчерпывающей информацией о перемещении пленных, но «по неустановленным причинам» не передал ее командующим других подразделений.
По сути дела, британские генералы тогда стремились во что бы то ни стало не отдать Красной Армии территорию, откуда можно развить наступление в сторону Дании. Вдобавок по приказу своих политиков они усиленно демонстрировали, что армия Ее Величества самым активным образом воюет с нацистской Германией. В угоду этим целям были положены тысячи жизней.
В последнее время события Второй Мировой все чаще искажаются по политическим соображениям. В Латвии, к примеру, категорически отказываются признавать, что на их территории в годы войны действовал концлагерь Саласпилс: прибалтийские политики упорно называют его «исправительно-трудовым», поясняя, что там содержали «прогульщиков» и «дезертиров». Между тем, в этом земном аду погибли, по разным данным, от 53 до 100 тысяч человек, включая 7 тысяч детей.
В Польше действует закон, предусматривающий уголовную ответственность за употребление фразы «польский концлагерь». Власти страны отрицают, что их сограждане работали в администрации и охране концентрационных лагерей, и требуют использовать исключительно формулировку «нацистский концлагерь на территории Польши».
