«Они, как минимум, доверяли полиции»: в Ростовской области школьнице «шьют» 20 лет колонии за грамм мефедрона

Наркополицейские жёстко нарушили все права при задержании, «слепили» доказательства на скорую руку, и теперь прокурор на суде добивается максимального наказания

В редакцию «Блокнот Волгодонск» обратилась жительница Ростовской области Марина Скакунова и её адвокат Марина Лемешева. Женщины представляют интересы 17-летней школьницы Тани Скакуновой (имя изменено), которая попала в неприятную историю с наркотиками. Мама девочки хочет придать это дело максимальной огласке, чтобы все «уловки» следствия были озвучены во время суда. Также женщина хочет поделиться с другими родителями (которым может не посчастливиться столкнуться с подобными проблемами из-за ошибок детей) информацией о том, какие меры нужно принимать при задержании, и во время дальнейшего судебного разбирательства.

В ходе процесса выяснилось, что государственное обвинение требует реального тюремного срока для Тани из Волгодонска, тогда как при задержании полицейские заверяли об обратном. В то же время, адвокат семьи, Марина Лемешева, настаивает на возвращении дела её подопечной прокурору из-за выявленных грубых нарушений при задержании и проведении следственных мероприятий. По словам матери обвиняемой, как на неё, так и на её дочь оказывалось серьёзное психологическое давление, женщин ущемляли в правах, умотали бюрократическими процедурами, и не давали спать.

Дело Тани Скакуновой началось весной прошлого года, когда 16-летняя школьница, и её 15-летний друг Виктор (имя изменено) были задержаны двумя оперативниками отдела по контролю за оборотом наркотиков управления МВД России по Волгодонску. Это произошло 26 апреля 2023 года на улице Дружбы. К детям подошли полицейские, представились и потребовали отдать им телефоны, а также назвать пароли от них. Получив желаемое, силовики увезли юных злоумышленников в отделение.

«Нас задержали 26 апреля, и это был первый раз, когда я имела дело с полицией, - вспоминает Таня. - Один из сотрудников меня отвел, попросил показать телефон, отобрал его и потребовал назвать пароль для разблокировки экрана. Я сначала отказалась, но затем он мне нагрубил, напугал, что меня посадят и я сказала пароль». После он сказал: «Садитесь в машины, ничего не будет, приедут родители - дадут по жопе, и поедете домой». Естественно, в силу возраста мы ему поверили, сели в машину, и нас увезли в отдел полиции. Там мне было страшно, особенно после слов о том, что меня заберут у мамы, я буду жить в детском доме и поеду в итоге в тюрьму».

В отделе полиции школьников обыскали. В сумке у Тани обнаружили пачку сигарет, где (при ней же) сотрудница подразделения МВД по делам несовершеннолетних внутри обнаружила свёрток с мефедроном. По заявлению девушки, это были сигареты Вити, он попросил их положить к себе, так как у него не было сумки. О том, что в пачке наркотик – она тоже якобы не знала. «О том, что внутри пачки, я не знала, и только позже поняла, что мой друг меня подставил, попросив во время прогулки положить пачку в сумку, так как у него якобы не было места. Моему другу за это ничего не будет, так как ему на тот момент было 15 лет, а мне теперь грозит тюрьма», - сокрушается Татьяна.

Маму школьницы, которая сразу же приехала в отдел, как только узнала о злоключениях дочери, сотрудники полиции также взяли в оборот. Забрали телефон, и начали прогонять по всем «кругам ада»: досмотр, допрос, осмотр места происшествия (где якобы делались закладки), медицинское освидетельствование на состояние наркотического опьянения (не выявило у Тани следов запрещенных веществ в организме, в отличие от организма Вити), снова участок - оформление документов. В итоге домой они попали только под утро - после того, как их (вновь после наркологического диспансера) зачем-то доставляли в отдел подписывать бумаги.

«Вечером 26 апреля, когда я еще находилась на работе, мне позвонили из полиции и сообщили, что мой ребенок задержан по подозрению в сбыте наркотиков. Я подъехала, меня встретили, и поднявшись по лестнице, сотрудник потребовал, чтобы я оставила свой телефон перед входом. На мой вопрос, с какой целью, он ответил, что у них так положено, - рассказала Марина. - На втором этаже он прижал меня к стенке, достал телефон моей дочери, начал показывать в нем фотографии её интимного характера и сказал: «У мальчика нашли 15 граммов наркотического средства, они сбытчики». Я опешила, призвала сотрудника детально во всем разобраться, на что он мне ответил: «Мальчику грозит ответственность, а вашей дочери ничего не будет».

Марина уверена, что её дочь оказалась в «разработке» силовиков ввиду своего возраста. Ведь второму подростку на момент задержания не исполнилось 16-ти лет, а их кураторы из даркнета – анонимные фигуры, следы которых выявить полиции так и не удалось. «После я наконец увиделась со своей дочерью. Её раздевали, обыскивали и допрашивали - причем, с пристрастием. Как мне позже стало известно из материалов дела, мальчика в соседнем кабинете допрашивали не так - ему задавали меньше вопросов, на которые просили ответить лишь «да», «нет» или «не знаю». Только потом я поняла, почему так: к тому моменту он не достиг возраста привлечения к уголовной ответственности по данной статье, а, значит, и не был им интересен», - считает мама Тани.

Второй ошибкой было пренебрежение своими гражданскими правами в угоду требованиям сотрудников полиции: «Во время проведения всех этих следственных действий нам с дочерью даже не объяснили, что мы можем вызвать адвоката. Позже, на суде, сторона обвинения высказалась, что мы письменно не написали заявление, а откуда я могла знать об этом? К тому же у меня отсутствовал мобильный телефон, в котором я могла бы банально ввести запрос «Как действовать при задержании ребенка»?

«В тот вечер и ту ночь я чувствовала себя униженно, чувствовала себя беззащитной, от сотрудников слышала только грубость, я была подавлена, убита всей этой ситуацией, не понимала, что происходит, и подписывала в таком состоянии все, что мне подкладывали, и то же самое делала моя дочь», - вспоминает свою ключевую ошибку Марина.

Силовики указали на некий схрон наркотического препарата, который зачем-то девушка с мамой признали как их рук дело: «После пребывания в отделе мы с сотрудниками и понятыми отправились на местность, где сотрудники полиции откуда-то изъяли наркотики, как оказалось потом эти наркотики оформили по документам, как будто их там спрятала моя дочь, - говорит Марина. – Время уже было под утро, я надеялась, что на этом всё, нас отпустят домой, но, видимо, они забыли что-то дописать в документах, в связи с чем снова повезли нас в отдел. Я просила закончить всё это позже, когда мы дочерью немного поспим и придем в себя, к тому же у меня зрение очень плохое, с собой очков нет, я ничего не вижу, но мне на это заявили: «Либо вы едете с нами, либо вашу дочь забирает опека, или её увозят в тюрьму, выбирайте». Конечно, мы снова поехали с ними в отдел».

Дальше, уже в Следственном комитете, оказалось, что девушки с полицейскими за 12 часов наработали обвинение для Тани по части 4 статьи 228.1 УК РФ - «Покушение в составе группы лиц на незаконный сбыт наркотических средств в крупном размере с использованием интернета», которое наказываются лишением свободы на срок от десяти до двадцати лет и штрафом в размере одного миллиона рублей. Впоследствии женщине предоставили государственного адвоката, который предложил согласиться с обвинением прокурора, и готовить девочку к тюрьме.

«Когда нас вызвали в Следственный отдел, нас уже ждал государственный адвокат, которого мы видели впервые. Оказавшись с нами наедине, он сказал: «Готовьте ребенка к тюрьме - я расскажу, как там надо себя вести». Нам один за другим подсовывали новые документы, сказали подписать, а государственный защитник нас не остановил, не сказал: «Подождите, давайте я изучу дело, поговорю со следователем». Позже мы от его услуг отказались, - сетует Марина. - Когда начался суд, мы сменили еще одного адвоката, наняли специалиста из Ростова-на-Дону, и я призываю всех мам, попавших в аналогичную ситуацию, не повторять наших ошибок и не пользоваться услугами местных [волгодонских] защитников. Кроме того, находясь в отделе, всегда помните, что вы имеете право хранить молчание и не свидетельствовать против себя и своих близких родственников».

Отдельно Марина пояснила по понятым: «Одна из них мне не понравилась, мне показалась, что она была «их человеком», и уже не раз играла эту роль. Я слышала, как она говорила: «меня позвали, я зашла в седьмой кабинет, все сделала и ушла». Да даже я не знала, в каком кабинете нахожусь, а она его номер наизусть знает! Когда я сказала об этом в суде, прокурор возразил: «Вы что-то имеете против?», на что я ответила: «Конечно, если это понятой, то это должен быть человек со стороны».

Адвокат Тани – Марина Алексеевна – убеждена, что дело в таком виде, как оно выглядит сейчас, необходимо возвращать прокурору. С этим доводом, вероятно под впечатлением от агрессивных нападок со стороны сотрудников ОКОН в отношении её подзащитной (которые суд имел возможность наблюдать прямо в зале заседаний) согласился суд. Так, по итогам последнего заседания была назначена проверка действий оперативников. «По материалам дела я четко вижу, что сотрудники сработали не так, как должны были, - говорит Марина Алексеевна. - В этом деле даже не усматривается группа лиц. Что действительно можно вменить моей подзащитной? Я не могу проигнорировать тот факт, что незнание закона не освобождает от ответственности, и наркотические средства в размере меньше грамма при ней действительно были обнаружены. Хоть она и сама о них не знала, и они там у неё оказались по просьбе друга, передавшего на хранение пачку сигарет, но факт остается фактом. Если отталкиваться от этих 0,94 граммов и отсутствия цепочки доказательств причастности к другим наркотикам, то здесь усматривается статья 228 лишь о хранении в значительном размере. А там, извините меня, санкции совсем другие, и реальный срок для несовершеннолетней вообще не предусмотрен».

Между тем юрист убеждена, что результаты проверки вряд ли приятно удивят её подопечную: «Вероятно, назначенная проверка, которую проводит прокуратура, ничего не установит, ведь проверку, по сути, будут проводить те же самые лица, которые и допустили нарушения, считает Марина Алексеевна. Обвинительная деятельность началась с самого момента задержания моей подзащитной, говорит адвокат. В самые первые часы было также оказано давление, то есть создание негативной ситуации вокруг задержанных. Конечно, по закону, лицам, особенно детям, должен предоставляться адвокат с момента их фактического задержания.

«Разъяснение и для правоохранительных органов, и для прокуратуры на этот счет у нас дает Конституционный суд, подчеркивая, что в делах с участием детей должен быть особый контроль выполнения всех норм закона, - объясняет юрист. – Возмущает при этом мнение прокуратуры, которое та дает в суде. Гособвинитель говорит: «Ну так девочка же не написала ходатайство о предоставлении адвоката». То есть ребенок, ученица девятого на тот момент класса, должна была знать, что в подобной ситуации, когда ее останавливает на улице сотрудник полиции, она сразу же должна писать ходатайство о предоставлении ей адвоката? Но это же бред. Они, как минимум, доверяли сотрудникам полиции. В момент задержания те сказали им, что, проехав с ними, ничего им не будет».

«Держать их так долго сотрудники могли только при вынесении постановления о неотложенных следственных действиях для их проведения в том числе ночью. Этого постановления не было, а знаете почему? Потому что для этого должно было быть возбуждено уголовное дело. А сделать этого они не могли, так как на тот момент еще непонятно было, что вообще при детях нашли, наркотики ли это вообще», - рассказала адвокат.

Юрист также имеет ряд претензий по поводу следственных действий сотрудников правоохранительных органов. Так, у адвоката имеются вопросы по поводу того, какими доказательствами оперирует сторона обвинения. «Телефон девочки был единолично осмотрен оперативным сотрудником, понятые при этом не приглашались, - отмечает Марина Алексеевна. - Телефон - это, в принципе, сложное устройство, где хранится множество информации, через него ведутся переписки, где-то сохраняются какие-то координаты, и что делает сотрудник полиции, а затем это приводится в качестве доказательства вины подсудимой? Он просто фотографирует на свой телефон экран смартфона девочки. Чтобы это стало доказательством, они должны были провести обычную техническую экспертизу устройства, установив, кто вел переписку, с какого аккаунта, с кем - ничего этого сделано не было».

«Далее, приехали на место происшествия, где якобы делались закладки. Не иначе, как следственными действиями, это не назовешь, хотя они, напомню, должны были проводиться в рамках возбужденного уголовного дела и в присутствии адвоката. Но дело не было возбуждено, был лишь зарегистрированный в книге учета преступлений материал и какие-то неизвестные на тот момент вещества. Все это можно было «узаконить», проведя экспресс-тест найденных веществ, но этого тоже сделано не было», - рассказала юрист.

Замечания защиты по методам работы сотрудников полиции на месте происшествия: «В 3 часа ночи происходило следующее, - говорит Марина Алексеевна. - Подозреваемых детей расставили на местности и включили камеру, запись с которой мы смотрели в суде. Там буквально четыре коротеньких ролика, на которых оперативный сотрудник спрашивает у детей их фамилии, имена и отчества, а затем рукой показывает в сторону и спрашивает: «А что там лежит?», после сам себе отвечает: «А там лежит закладка! Сейчас мы ее возьмем». Приводятся в суде и показания мальчика, одни из которых он, напомню, давал в состоянии наркотического опьянения. И вот все эти факты они считают совокупностью доказательств, с чем мы категорически не согласны».

Корреспондент «Блокнот Волгодонск» поговорил с мамой Тани, чтоб узнать, как девочка жила до того рокового дня, когда школьники пошли за наркотиками. А также, почему её папа не был с ней в тот вечер рядом, в полицейском участке: «Мы с отцом Тани в разводе, но он нас не бросил - он всегда нам помогает, протягивает руку, и мы остаемся с ним друзьями, регулярно видимся, он проводит время с дочерью, никто ни на кого обиду не держит, - рассказала безутешная мать. - Что касается дочери, то она у меня самый обычный ребенок. Сейчас увлеклась выпечкой, раньше занималась танцами, и как раз отец возил её на выступления в Цимлянск, Ростов-на-Дону, и другие города. Втроём мы участвовали в таких состязаниях, как «Папа, мама, я - спортивная семья», сдавали вместе ГТО. Она везде хорошо характеризуется, я её всегда учила доброте, отзывчивости, не быть ни к кому высокомерной, включая людей, входящих в низший класс в социальной иерархии. И она всегда следовала этим принципам. Помню, как однажды, на 9 мая она подошла ко мне и сказала: «Мам, я шла, мне так стало жаль дедушку, и я его накормила». Проблем с законом никогда не было ни у меня, ни у неё - на учете в ПДН она никогда не стояла, в конфликтах в школе замечена не была».

Следующее заседание по делу Скакуновой назначено на 5 апреля. Скорее всего, назначенная проверка не принесет результатов. Сотрудники полиции, оказавшиеся под подозрением, могут в этом случае избежать ответственности за свои противоправные действия. Вероятно, силовики и дальше продолжат настаивать на аресте девочки и дальнейшем этапировании её в колонию на десятки лет. Таким образом, еще один подросток, связавшийся с наркотиками, может оказаться за решеткой по статье 228. Но станет ли после этого меньше закладчиков, меньше наркозависимых, и меньше веществ на улицах? Вопросы эти, пожалуй, риторические.

Фото, видео: «Блокнот Волгодонск»