Женщина устала обивать пороги чиновников и позвонила в газету
Леденящую кровь историю о смерти своего восьмилетнего мальчика рассказала наша читательница из Краснодара Кристина Мнацаканян. Женщина обратилась за помощью в расследовании этого дела, так как от уполномоченного по правам ребенка региона она получила лишь отписку, а администрация больницы, в которой скончался восьмилетний Эдик, наотрез отказалась сотрудничать и заявила, что у них «закрытое учреждение». Притом, обстоятельства смерти врачами либо замалчиваются, либо вообще искажаются.
«Это была суббота, 29 апреля, - вспоминает Кристина. - У него поднялась температура до 38,6. В воскресенье уже ближе к вечеру температура стала 39. Мы [с мужем] подумали, что у него ангина. Позвонили в детскую поликлинику, а там сказали, что выходной, врач на дом не выезжает. Посоветовали привезти ребенка самостоятельно».
Дело в том, что у маленького Эдика было врожденное заболевание, которое ограничивает возможности передвижения. Мальчика с таким диагнозом даже в здоровом состоянии непросто доставить в поликлинику, не говоря уже о температуре 39. Разумеется, Кристина не повезла Эдика в районную поликлинику, а обратилась к частному педиатру. Тот посоветовал ей не волноваться «дети часто болеют», и выписал стандартные при простуде лекарства.
В ночь на понедельник ребенок начал задыхаться, «весь серенький стал», - рассказывает наша читательница. Тогда она позвонила в скорую. Эдика отвезли в ГБУЗ «Специализированная клиническая детская инфекционная больница». «Своими ногами шел, не на коляске, не на каталке. Сам спустился. Подъехали, его забрали. Как обычно, двери закрывают – и всё. Ребенка я уже не видела», - плачет Кристина.
«Ближе к утру вышел реаниматолог. Пахло от него спиртом. Это было первое мая», - подчеркнула она.
Мать, доведенная неизвестностью до истерики, пыталась выведать хоть что-то у врача о состоянии Эдика. Но в тот день ей ничего не сказали. «Двустороннее поражение легких», - единственное, что ответил врач. Далее он ссылался на «нетранспортабельность» мальчика, говорил, что компьютерная томография в таких случаях невозможна, поэтому ее было решено не проводить, но и без нее всё понятно. «Он же своими ногами к вам зашел», - сокрушалась Кристина. Но врач на это только выдал бумаги, сказал необходимо подписать.
Потом были новые бумаги. Они себя страховали уже, считает Кристина. Во вторник утром ей раздался звонок, из больницы позвонила заведующая реанимационным отделением: «Приезжайте. С собой необходимо иметь карту и свидетельство о рождении».
«Я всё взяла. Ближе к 14-15:00 мы туда приехали. Мне начали медицинскими терминами объяснять, что пневмония, состояние тяжелое, - вспоминает тот роковой день мать Эдика. - Только потом я поняла, что он бы уже мертв».
«Они меня вызвали, кровь из меня выпили просто, листок дали, как будто я экзамен сдаю. В каком часу лекарство дали, в каком часу температура спустилась, досконально всё писать заставляли. Я не понимала, зачем это нужно, я же все устно объяснила. Потом меня отправили домой. Почему мне не сказали, что спасти ребенка не могут? Может, я бы нашла варианты, на вертолете бы его в Москву отвезла», - не находит места убитая горем женщина.
Когда Кристина вернулась из клиники, ей снова позвонили: «Ваш ребенок умер. Примите наши соболезнования. Пневмония, сепсис пошел». «Какой сепсис, - негодует безутешная мать, - допустили значит. Его, как оказалось, подключили к аппарату ИВЛ. Но я же им писала, что у ребенка операция на сердце была. Почему подключили, не согласовав с нами? Неужели после коронавируса врачи не научились пневмонию лечить».
«Я месяц у них выпрашивала историю болезни ребенка. Просила показать, какое обследование за тот один день провели. Сначала не отвечали на вопросы, потом избегали меня, потом сказали прийти, написать заявление, и только после того мне историю выдадут».
Историю болезни матери так и не выдали. Тогда она обратилась в Министерство здравоохранения, и только через Минздрав получила нужный документ. Но бумага, написанная сухим медицинским языком, ничего не объясняет. Дальше женщина начала прорываться на прием к врачам медучреждения. «Я не смогла попасть на приём к главному врачу, - вспоминает она. - Звонила секретарю, объясняла, что на прием к главврачу хочу попасть. Говорят, у них закрытое учреждение и никого не принимают. Пару дней назад мне удалось найти бригаду медиков, которая отвозила ребенка в больницу. Мне сказали, что да, у него были проблемы с дыхательными путями, а в реанимацию перевели, так как нужен был кислород. Я спросила, а мог ли ребенок умереть, ну они же первые его осматривали. Мне сказали, что нет».
«Какой он был развитый, какой способный ребенок! Он умный был у меня. Ребенок в школу ходил, хорошо учился. Может, они думают, что такой ребенок родителям не нужен». – Кристина отчаялась искать справедливость. От чиновников вместо помощи - одни отписки. Обратиться в газету, это последняя попытка, последняя инстанция, где мама Эдика надеется найти поддержку и добиться справедливости в отношении халатности тех людей, из-за которых умер ее сын.
