86 лет назад на электрический стул посадили одного из самых извращенных маньяков в истории США: он утверждал, что убил почти 500 детей и некоторых съел.
Хотя и в наше время встречаются маньяки, рассказы о преступлениях которых леденят душу, раньше, когда полиция располагала скудными техническими средствами и не имела ни средств оперативной связи, ни баз данных, преступники могли творить зло в совсем других масштабах и куда дольше оставаться безнаказанными. Одного из таких злодеев прошлого — Альберта Фиша, получившего прозвище Бруклинский вампир, — казнили как раз 86 лет назад, в начале 1936 года. Считается, что он отчасти стал прототипом Ганнибала Лектера — маньяка, описанного Томасом Харрисом в книге «Молчание ягнят» и сыгранного Энтони Хопкинсом в фильме по этому роману.
Американская пресса называет Фиша в числе «самых результативных (по количеству жертв) и извращенных серийных убийц» — и небезосновательно: этот мужчина похищал, насиловал и убивал маленьких детей, после чего глумился над их телами. Официально Фиша признали виновным в убийстве трех детей, тела двух из которых он частично употребил в пищу. При этом в частных беседах преступник хвастался, что «в каждом штате убил как минимум по ребенку», а общее их число якобы приближалось к 500.
Незадолго до казни — а его посадили на электрический стул 16 января 1936 года, то есть 88 лет назад, — Фиш написал адвокату письмо, в котором изложил все подробности того, что содеял. Защитник Бруклинского вампира Джек Демпси был настолько шокирован прочитанным, что отказался с кем-либо поделиться этой информацией, заявив лишь, что «исповедь» преступника представляет собой «собрание самых грязных непристойностей», которые ему доводилось читать.
Родился Фиш в самом сердце звездно-полосатой империи — в Вашингтоне, округ Колумбия, — и был наречен Гамильтоном. Семья 75-летнего Рэнделла Фиша, породившего это чудовище, слыла, мягко говоря, странной. Многие ее члены страдали психическими отклонениями. Двое дядей Фиша умерли в психиатрических лечебницах, отец был одержим религиозными маниями, а мать, которая была на 40 лет младше мужа, — галлюцинациями. Дети тоже не избежали семейного проклятия: один брат Гамильтона умер от гидроцефалии (в просторечии — водянки), второй спился, а сестра сошла с ума и закончила свои дни в обитой войлоком палате.
В 1875 году семью постигла катастрофа: ее глава Рэнделл Фиш, который за пять лет до этого открыл производство удобрений и начал неплохо на этом зарабатывать, упал замертво на станции Пенсильванской железной дороги. Как выяснилось, его сразил инфаркт. Вдова оказалась совершенно беспомощна и решила сдать младшего сына в приют. Так Гамильтон, который уже к тому времени проявлял признаки наличия психических отклонений (в частности, устраивал истерики, когда слышал свое имя, и требовал называть его Альбертом), оказался в беспощадной среде, ломавшей и куда менее сильных. Детей поощряли причинять друг другу боль.
Мальчику часто доставалось и от ровесников, которые всячески над ним измывались, и от наставников, никогда не жалевших розги ради воспитания юных умов. Но физическое насилие, которого Фиш не испытывал в кругу семьи, открыло неожиданную сторону его извращенной натуры — ему нравилась боль. Когда учителя устраивали ему публичную порку, он испытывал половое возбуждение, из-за чего становился объектом еще более жестоких насмешек со стороны мальчишек.
В приюте Гамильтон провел четыре года, после чего мать, сумевшая через какие-то связи устроиться на государственную службу, забрала сына обратно. Однако пережитое, судя по всему, оставило на его психике неизгладимый след — он сексуально зациклился на мальчиках. В 1882 году, когда Фишу было 12 лет, его застукали с юным почтальоном, разносившим телеграммы. Тогда же он начал увлекаться другими патологическими «забавами» — например, пил собственную мочу и поедал фекалии.
Любимым занятием подростка стало посещение общественных бань, где он мог беспрепятственно разглядывать других мальчишек. Там, в полумраке и клубах горячего пара, он проводил все выходные.
В 1890 году жизнь в доме матери, которая не могла закрывать глаза на извращенные привычки сына, стала для Фиша невыносимой — и он сбежал в Нью-Йорк, чтобы, как сам потом признавался, заняться проституцией и на вырученные деньги «покупать маленьких мальчиков». Его мать была в ужасе и приложила все усилия для того, чтобы сын хотя бы внешне вел благопристойный образ жизни. Ей даже удалось найти девушку, готовую стать его женой, и в 1898 году Фиш стал главой собственной семьи.
Супруга, которая была на девять лет моложе его, родила ему шестерых детей. Но долго продержаться в образе добропорядочного семьянина Фиш не сумел: в 1903 году его обвинили в краже и упрятали в легендарную тюрьму Синг-Синг. Там Гамильтон окончательно стал Альбертом — уголовником, извращенцем и маньяком. Выйдя на волю, он перестал сдерживать свои болезненные импульсы и начал планировать убийство.
Первой жертвой Фиша стал мальчик по имени Томас Бедден, с которым Бруклинский вампир расправился в 1910 году в Уилмингтоне, штат Делавэр. Преступнику было на тот момент 40 лет. В 1919 году он заколол умственно отсталого ребенка в Джорджтауне (Виргиния), а летом 1924 года начал охоту за восьмилетней Беатрис Кил.
Девочку Фиш заприметил, когда та играла во дворе родительской фермы на Стейтен-Айленде. Сначала он попытался выманить малышку деньгами, пообещав заплатить ей за сбор ревеня «для супа» на соседнем поле. Его план почти сработал, но из дома выскочила мать Беатрис и увела дочку. Ночью маньяк вернулся и похитил ребенка.
Весной 1928 года Фиш, которому исполнилось уже 58 лет, явился в дом к семье Бадд. Их сын, 18-летний Эдвард, дал в воскресной газете объявление о том, что ищет работу в сельской местности, и указал адрес. По этому объявлению маньяк его и нашел, назвавшись фермером Фрэнком Говардом и принеся в подарок корзину земляники якобы со своего огорода, и был приглашен на чай. За столом он увидел сестру Эдварда — десятилетнюю Грейс, которую решил сделать своей следующей жертвой.
Взяв несколько дней якобы на раздумья, Фиш спланировал преступление, а потом явился к Баддам и с энтузиазмом объявил, что нанимает Эдварда работником к себе на ферму. Он рассказал, что вечером в доме его сестры будет праздник, и пригласил Грейс повеселиться там. Родители, польщенные вниманием от работодателя своего сына, утратили бдительность и отпустили девочку. Больше ее никто не видел.
Как ни дико это кажется по нынешним временам, тогда Фишу удалось не попасться полиции. Детективы заподозрили в похищении и убийстве Грейс 66-летнего домоправителя Чарльза Эдварда Поупа. Показания против него дала жена, с которой они жили раздельно, — скорее всего, на почве мести. Поуп просидел за решеткой 108 дней, дожидаясь суда, и в конце 1930 года был оправдан, поскольку обвинение не смогло доказать его причастность к исчезновению девочки.
Фиш к тому времени уже успел развестись с матерью своих детей и вновь жениться на некой вдове Эстеле Уилкокс, но этот брак продлился всего неделю и был расторгнут по инициативе мужчины. В мае 1930 года его арестовали за отправку непристойного письма незнакомой женщине, адрес которой он узнал из газетного объявления о найме на работу (видимо, эта рубрика привлекала особое внимание маньяка). Побеседовав с Фишем, полицейские пришли в замешательство и сплавили его в психбольницу Бельвю, где он прошел обследование и, вопреки своим чудовищным рассуждениям, был признан «нормальным».
В ноябре 1894 года, через семь лет после исчезновения Грейс Бадд, ее родители получили анонимку, по которой полиция сумела выйти на след маньяка. Текст послания, отправленного, разумеется, самим Фишем, был чудовищным. Он рассказывал о своем вымышленном приятеле-моряке, который, попав в Китай в период жестокого голода, получил возможность попробовать человеческое мясо, в том числе детское. В письме смаковались отвратительные детали, связанные с каннибализмом.
Далее, судя по тексту анонимки, «друг» Фиша вернулся в Нью-Йорк и там похитил двух мальчиков, чтобы съесть. Удерживая детей в плену, он принимал различные меры, «чтобы их мясо стало вкуснее», а потом убил, расчленил и приготовил для употребления в пищу. «Друг так часто говорил мне о вкусе человеческой плоти, что я решил попробовать, дабы составить своё мнение», — писал маньяк, переходя к повествованию о том, как явился в дом Баддов под предлогом найма их сына к себе на ферму.
Послание содержало подробное описание того утра, когда Фиш впервые появился в доме Баддов и был приглашен остаться на чай, а также последующих событий — похищения Грейс и ее убийства. В малейших нюансах поведав родителям девочки о том, как она погибла и что потом было сотворено с ее телом, маньяк при этом счел нужным «утешить» их — заверил, что не надругался над их дочерью («хотя и мог»), так что «она умерла девственницей». Впоследствии, кстати, Фиш признался своему адвокату, что соврал, то есть на самом деле совершил насилие над жертвой. Впрочем, как установила экспертиза, он являлся патологическим лгуном, так что ни одному его признанию нельзя доверять.
Мать Грейс была неграмотной и не умела читать, поэтому письмо первым прочел старший брат пропавшей девочки. Не в силах осмыслить содержание, они побежали в полицию.
Там живо ухватились за появившуюся ниточку. По эмблеме в углу бумаги следователи вышли на выпустившую ее компанию, а в офисе этой компании нашла швейцара, который признался, что таскал бумагу с работы домой — в меблированные комнаты. В тех же комнатах после швейцара проживал Фиш. Тот съехал за несколько дней до прихода полицейских, но разыскать его оказалось проще простого: один из сыновей посылал маньяку деньги в виде чеков, и очередной такой чек должен был прийти как раз на адрес комнат. Стражам порядка оставалось только дождаться, пока подозреваемый явится за очередной подачкой.
Когда Фиша задержали, он сначала вел себя очень покладисто и, не сопротивляясь, проследовал за полицейскими в штаб-квартиру, но на входе в здание выхватил две бритвы и попытался убить одного из детективов. Тот оказался сильнее, и Фиш оказался таки в кутузке. Давая показания, задержанный даже не пытался отпираться — наоборот, он, казалось, испытывал удовольствие от возможности рассказывать о своих деяниях посторонним. Он не отрицал, что похитил и убил Грейс Бадд. Наоборот, Фиш утверждал, что собирался снова наведаться к этому гостеприимному семейству и похитить Эдварда, чтобы тоже убить.
Когда расследование развернулось полным ходом, у полиции появилось подозрение насчет причастности Фиша к еще одному делу. Речь о событиях 1927 года, когда в Бруклине исчез мальчик по имени Билли Гафни. Они с другом Билли Битоном играли вдвоем, но выжил лишь один из них — его нашли на крыше дома, где он прятался, дрожа от страха. По словам Битона, его приятеля «увел Бугимен». Дело уже перевели в разряд «висяков», но когда газеты написали о поимке Фиша и опубликовали его фотографию, вагоновожатый бруклинского трамвая опознал в нем того самого «старика», с которым видел Билли Гафни. Свидетель рассказал, что «старик» посадил мальчика в вагон, успокаивал по дороге и потом вывел на улицу, причем на ребенке не было куртки (при том что на улице стоял февраль), и он постоянно звал маму.
Мать Билли, уже отчаявшаяся узнать правду о судьбе своего сына, направилась в тюрьму и потребовала устроить ей свидание с Фишем. Он отказался с ней разговаривать, но потом написал своему адвокату, что похитил и убил Гафни, которого встретил на улице. В письме маньяка подробно описывались кошмарные детали расправы над ребенком, которого он перед убийством подверг пыткам. Тогда же в истории Фиша впервые появился эпизод с питьем крови, из-за которого он и получил прозвище Бруклинский вампир.
Полиция не хотела затягивать дело, подозреваемый пел соловьем, и вскоре начался суд. На слушаниях Фиш пытался оправдать себя тем, что якобы с самого детства слышал в голове некий голос, отдававший ему приказы — в том числе и об убийствах детей. Его сексуальные девиации исследовали несколько именитых психологов, но образованный ими консилиум так и не смог прийти к единому мнению по вопросу о том, безумен ли Фиш.
Судья, выслушав всех экспертов, пришел к выводу, что обвиняемый вменяем — и виновен. Приговор был предсказуемым — казнь на электрическом стуле. Уже после его оглашения Фиш наскоро признался в убийстве еще одного ребенка — восьмилетнего Фрэнсиса Х. Макдоннела, пропавшего на Стейтен-Айленде в 1924-м. То дело числилось нераскрытым: мать мальчика рассказала, что за их домом следил какой-то «старик», но не приближался. Друзья Фрэнсиса поведали, что похожий по приметам «старик» увел его с детской площадки, где они играли. Труп ребенка, изнасилованного и задушенного собственными подтяжками, нашли в лесу неподалеку.
В марте 1953 года Фиша перевели в камеру смертников тюрьмы Синг-Синг. Понимая, что казни ему не избежать, Бруклинский маньяк изображал браваду, заявляя своим надзирателям, что на электрическом стуле его ждет «высшая разрядка в жизни». В чем-то Фиш не соврал: когда во время казни директор тюрьмы опустил рубильник, произошло короткое замыкание, поэтому потребовался вторичный пуск тока.
Как выяснилось впоследствии, это произошло из-за стальных игл, которые Фиш давным-давно вогнал себе в мягкие ткани в области таза. Они засели глубоко в его плоти и доставляли мужчине мучения, от которых он, будучи мазохистом, испытывал удовольствие.
