Они уверены, что трагедия — не просто дело случая.
Социологи утверждают, что последнее время россияне совершенно перестали следить за пандемией коронавируса. Но это далеко не так. По статистике, в России ежедневно заболевают больше 80 тысяч человек, около 10 тысяч госпитализируют, умирают от ковида ежедневно около 700 человек. Для жителей Башкирии, чьи родные скончались от инфекции в местном госпитале, это не просто цифры. Близкие умерших пациентов обвиняют во всем медиков и требуют возбудить уголовные дела, чтобы призвать виновников к ответственности.
В редакцию «Блокнота» обратились жители Республики Башкортостан. Они жалуются на городскую клиническую больницу № 18, где после лечения от коронавируса умерли их близкие. По их словам, таких набралось уже 18 человек. Рассказываем истории тех, которые согласились ими поделиться.
Ольга Токарева отправила маму в больницу в ноябре 2020 года. Первой заболела Ольга, вызвала участкового терапевта, та прописала лечение. Затем заразилась и ее мама, Людмила Михайловна. Стала лечиться тем же, что прописали дочери. Но быстро разделаться с болезнью ей не удалось. Ее госпитализировали с температурой выше 38 градусов, одышкой, сатурацией 65% и поражением легких 68%.
— Маму положили 23 ноября, а на следующий день, 24 ноября она позвонила и сказала, что у нее сахар в крови 21. Инсулина с собой у мамы не было. Она сказала, что ей дали его, но этого не достаточно, — рассказывает Ольга.
У Людмилы Михайловны был диабет. Она попросила близких привезти ей инсулин. Ольга привезла. Но передали его Людмила Михайловне или нет, она так и не узнала.
— На фоне кислорода состояние мамы улучшилось, сатурация стала 96%, но к 13:00 упала до 89, и маму неожиданно перевели в реанимацию, — говорит Ольга.
На кислороде в реанимации состояние пациентки оставалось стабильным: сатурация 90, дыхание 22 (учащенное, близкое к одышке — Прим. ред.). Женщина была полностью в сознании. Те же данные измерительные приборы показывали и к следующему утру.
— 25 ноября я дозвонилась до реанимации. Трубку взяла врач, представилась как Диана Фаритовна Шарафутдинова. Она сказала, что у мамы случились судороги, состояние ухудшилось, мама еще в сознании, на кислороде. Ей планируют заказать антиковидную плазму. А позже из выписки мы узнали, что в 11 утра маму интубировали, установили трахеостому и перевели на ИВЛ. От сатурации в 90% до перевода на инвазивное ИВЛ прошло от силы два часа! — возмущается Ольга.
Людмилу Михайловну перевели в искусственную кому, где она пробыла восемь дней. 3 декабря 2020 года ее не стало. Девушка приводит данные экспертизы от 29 декабря 2020, которые могут говорить о том, что у пациентки начинался сепсис. Позже укажут, что женщина скончалась от последствий болезни, но Ольга этому не верит. Она считает, что маму можно было спасти. Вопросов у нее много: и по поводу антиковидной плазмы, которую то ли вводили, то ли не вводили Людмиле Михайловне, и по поводу лекарства, при котором диабетикам нужен инсулин, который то ли дали, то ли нет. Ольга уверена, что если бы антибиотик заменили на более подходящий, резкого скачка сахара можно было бы избежать, как и судорог, на фоне которых пришлось экстренно переводить женщину на ИВЛ. Все эти вопросы остались без ответа.
— После смерти мамы я звонила в реанимацию, спрашивала, почему маму вообще перевели на ИВЛ. Мне ответили так: больных 40 человек, все тяжелые, чтобы облегчить за ними уход и их состояние, их переводят на ИВЛ. Переводят, зная, что с ИВЛ чаще всего чаще всего уже не выходят, — говорит Ольга.
Похожая история у Дины Юсуповой. Молодая женщина также заболела сначала сама, потом вирус подхватила ее мама, Венера Абдулгатиковна. Поначалу все лечились дома, но это мало помогало. Когда маме стало совсем плохо, Дина вызвала скорую помощь.
Венеру Абдугатиковну госпитализировали в ГКБ № 18 в сентябре 2021 года с температурой выше 38 градусов, слабостью, одышкой, ломотой в теле и сильным кашлем. Компьютерная томография показывала поражение легких в 60%.
— Нам все время говорили, что состояние средне-тяжелое, но стабильное. Мама была в сознании, сама ела, разговаривала. Мы тоже лежали в этой больнице, у меня было поражение легких 40%, у старшего сына — 60%, и нам буквально на второй день вкололи какой-то дорогой препарат. Мы потому и отправили маму туда, потому что нас поставили на ноги быстро. Но вопреки этому нам вообще не рассказывали, как ее лечат, не давали с ней разговаривать, говорили, что она будто бы не давала на это согласие, но это не так, — рассказывает Дина.
События развивались примерно так же, как и в случае с Токаревыми. Дине говорили, что состояние матери в целом стабильное, а потом все резко стало хуже.
— Мы думаем, мама начала возмущаться, почему нам, ее детям ничего не говорят о ее состоянии. Ей стали колоть какое-то лекарство, чтобы она не вставала и вообще меньше двигалась. Мы узнали об этом, когда приехали в больницу и потребовали, чтобы нам показали маму хотя бы по видеосвязи. Когда мы ее увидели, решили ее забрать. Договорились уже с больницей, нашли все нужное для этого оборудование, а когда все было готово, нам сообщили, что мама уже на ИВЛ, — вспоминает Дина.
Через несколько дней после этого врачи констатировал остановку кровообращения и сердца. Указали, что у Венеры Абдулгатиковны была «крайне тяжелая форма коронавирусной инфекции». Что действительно происходило с мамой в последние дни, Дина не знает.
— Мама работала в органах, разбиралась в законах. Мамы была сильной, мы до последнего думали, что она выпишется и расскажет, что там на самом деле происходило. Но не случилось… Нам даже документы долго не выдавали, хотя мы требовали. Мы хотели бороться, доискаться правды, но как это сделать, если все вот так? — вздыхает Дина.
Обе дочери, и Дина, и Ольга написали заявления в следственный комитет. Они надеялись, что по факту произошедшего возбудят уголовное дело. Но, по словам Ольги, это едва ли произойдет.
— В следственном комитете назначили экспертизу. По результатам решать будут, возбуждать дело или нет, но следователь мне сказал, что, скорее всего, врачи действовали по протоколу, — говорит Ольга.
Обе девушки, и Ольга, и Дина утверждают, что пострадавших в больнице № 18 гораздо больше. Сейчас их, по словам девушек, 18 человек — все с одинаковыми историями и похожим печальным финалом. Ольга записала видеообращение — ко всем правоохранительным органам, которые могут помочь в ее ситуации. Пострадавшие считают, однако, что пока на них не обратят внимание на самом высоком уровне, в частности, председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин, на «месте» дела так и не сдвинутся с мертвой точки.
Напомним, это не первый случай обращения по такому поводу из Башкирии. Так, ранее в «Блокнот» обратились местные жители, которые окрестили один из ковидных госпиталей кладбищем. По их мнению, многие, попав туда, уже не выходят живыми. Дочь одной из пациенток этого госпиталя утверждает, что ее маме не давали необходимый ей кислород, и она умерла. Следователи возбудили в связи с этим уголовное дело, но башкирку возмущает, что медиков, залечивших ее маму, не отстранили от работы.
Если вас обидели, если вас не слышат чиновники, если управляющая компания творит беспредел – пишите в нашу рубрику «Обращение в редакцию». Присылайте ваши письма на электронный адрес bloknotmoskva@gmail.com или пишите в WhatsApp по номеру 89508687378.
