Из-за лечения Елену не берут на работу.
Жительница Томска Елена Москвитина работала педагогом с 1987 года. Но шесть лет назад случилось страшное: Елена узнала, что у нее рак. На фоне лечения сильными препаратами развилось тревожное состояние, супруг Елены решил обратиться за помощью к психиатру. Но вместо помощи Елену просто упрятали в психушку — несмотря на отсутствие согласия с ее стороны. Теперь у женщины — куча жутких воспоминаний и диагноз, с которым ее просто не берут на работу. По этому поводу Елена обратилась в суд, но проиграла.
В одной из томских гимназий Елена проработала учителем начальных классов 28 лет. До тех пор, пока в ее жизни не случилась трагедия. В 2015 году медики поставили неутешительный диагноз — рак молочной железы, предстояло длительное лечение, после — пост-операционное восстановление, лечение недомоганий, возникших как побочное действие, следом — снова таргетная терапия (инновационная технология лечения злокачественных опухолей — прим.ред).
— Всего за шесть месяцев до этого мамография показывала только мастопатию. Стадия оказалась вторая, форма — агрессивная, это событие стало ударом для всей семьи. До этого рак поставили маме. Я была с ней рядом во всех больницах, знала и видела, как уходят люди. Мама тогда чудом выжила: помогли друзья, экспериментальная схема лечения и господь бог. Невыносимо трудно было психологически входить в эти две онкобольницы нашего города, теперь уже пациенткой, — вспоминает Елена.
Требовалось 6-8 курсов химиотерапии и полное удаление железы. Но после нескольких курсов химиотерапии контрольное обследование показало, что она не работает. Таргетную терапию получить было очень сложно, на полный курс лечения требовалось около двух миллионов рублей, которых не было. Мама Елены уже была в возрасте, дети несовершеннолетние, старший учился платно, муж работал на вахтах. От всего этого психологическая тяжесть от болезни усиливалась, химиотерапия давалась все тяжелее.
Елена уволилась — по физическому состоянию учить целый класс детей и работать просто не могла. К весне 2016 года тревога и нарушение сна стали нарастать. Муж работал на двух работах чтобы обеспечить семью и покупать лекарства. Постепенно Елена стала выходить из дома только на лечение.
-Я по-прежнему была лысой, а уже все сняли шапки. На голове были коросты от лекарств. Стало нарастать депрессивное состояние. Я почти не разговаривала с родными. Муж по-своему тревожился обо мне, а я знала, что лечение от онкологии тяжелое, нужно все перетерпеть и получить шанс на жизнь. 29 мая после плохого сна муж позвонил в скорую помощь. Приехавший фельдшер мужчина не стал особо разбираться в моем состоянии и позвонил в психиатрическую больницу, — вспоминает Елена.
Позже в показаниях суда запишут: супруг говорил о том, что жена вела себя странно — часто просыпалась ночью, стояла у окна, прятала телефон, тревожилась. Москвитину же будто бы нужно было в командировку, и он вызвал санитаров. Елену на месяц уложили на лечение. Принудительно.
— О госпитализации тогда никто не говорил, я плакала, не хотела выходить из дома, с санитарами не разговаривала. В больнице я продолжала молчать, на вопросы не отвечала. Запрещала санитарам прикасаться ко мне, но они получили распоряжение от врача взвесить меня. Я отказалась, меня потащили силой, а врач стала убеждать мужа, что мне нужна срочная госпитализация, — говорит Елена.
Супруга Елены убедили. Роковое решение он принял тогда, когда женщине больше всего требовалась поддержка. Елена, впрочем, не держит обиды. Лишь с содроганием вспоминает дни, проведенные в стационаре Томской клинической психиатрической больницы.
— Вязали по оперированному месту, кололи высокими дозами психотропных препаратов, отменили лечение по части онкологии, заставляли мыть пол, не давали ходить в туалет. На память — шрам на переносице. Я получила его, когда потеряла однажды там сознание, наверное, из-за огромных доз лекарств. Даже во время химиотерапии я никогда не теряла сознание, вообще это было мне в жизни несвойственно, — вспоминает Елена.
Согласия на свое лечение женщина не давала. По ее словам, супруг утверждал, что бланки подписывал он. Но Елена оставалась дееспособна, и решать за нее в этом случае не могли. Позже это подтвердит экспертиза.
— Подпись в медкарте больного о добровольном медицинском вмешательстве выполнена не Москвитиной. Подпись в медкарте в бланке разъяснения прав также выполнена не Москвитиной Еленой, а иным лицом, — сказано в документе.
Тем не менее, суд, куда обратиться затем женщина в качестве последней инстанции, не примет этот аргумент во внимание.
После первого лечения в томской психиатрической клинике и реабилитации в НИИ Психического здоровья там же, в Томске, последовали еще две госпитализации в психклинику — в 2017-м и 2018-м году. Каждый раз при этом медики выставляли разный диагноз, начав с легкого нервного расстройства и закончив тяжелыми психическими состояниями. С выставленными диагнозами Елена не согласна. Считает, что их поставили без должного обследования. Узнала о них женщина случайно — всего пару лет назад, когда начала устраиваться на работу. Узнала — и опешила: на работу с «таким» не брали. Медкарту же она увидела только на суде.
По закону, психиатрический диагноз может изменить или снять медик с соответствующей квалификацией. Чтобы отделаться от «клейма», Елена снова легла в томскую психиатрическую клинику в 2019-м.
— В клинике содержат возможных преступников, буйных пациентов. Здание обнесено колючей проволокой. На окнах решетки, прогулки запрещены. Что это за условия? Это не лечебница, это ад, — говорит Елена.
Женщина не выдержала и сбежала. Отказалась от лечения, поскольку уже не могла доверять врачам. Но все, что ей затем предложили в суде, — госпитализироваться в то же медучреждение и решать вопросы о диагнозе с теми же медиками. Что касается подделанной подписи, в суде этот аргумент не посчитали серьезным.
— То, что в медкарте стоит подпись, сделанная не Москвитиной, свидетельствует о нарушении работниками процедуры госпитализации, но не свидетельствует о ее незаконности. Основания для госпитализации имелись, — отметили в Ленинском районном суде Томска.
Иск о пересмотре страшного диагноза и ответственности для медиков Томской клинической психиатрической больницы. Сейчас Елена готовится обжаловать это решение.
— Когда увидела видео из Ярославля, меня это всколыхнуло. Это и моя боль и травма. Сколько таких женщин в России! Которых ни за что упрятали в психбольницу и навесили диагнозов. Все мы оказываемся совершенно бесправными, а ведь у нас вроде как гражданское общество, — вздыхает Елена.
Ранее «Блокнот» писал о пациентке, избитой санитарами Ярославской клинической психиатрической больницы. Выяснилось, что женщину могут незаконно удерживать в клинике. Об этом заявили ее друзья молодой женщины. По их словам, у жительницы Ярославля были натянутые отношения с матерью, и та решила отправить дочь в психбольницу, чтобы забрать у дочери 9-летнего внука.
