Бывший глава «Роскосмоса» поговорил с главным редактором сети «Блокнот»
Бывший глава «Роскосмоса» Дмитрий Рогозин, который сейчас находится в зоне проведения СВО, дал эксклюзивное интервью руководителю сети информационных порталов «Блокнот» Олегу Пахолкову.
— Дмитрий Олегович, а почему сами? Вот почему сами вы сюда приехали и таскали все эти беспилотники свои сами на линии фронта? Сами пострадали из за этого. Я прекрасно понимаю, как они гонялись за главой Роскосмоса бывшим. Ну почему сами, зачем? Можно же в кабинете.
— Какую-то часть специальной военной операции я провел в кресле руководителя Роскосмоса. И вы помните, я занимал позицию достаточно активную, и мы прекратили сотрудничество с теми странами, которые ввели санкции против нашей ракетно-космической отрасли. То есть я постарался сделать все, чтобы Роскосмос занял коллективную гражданскую позицию в поддержку президента и специальной военной операции. Потом я давно просился у Верховного главнокомандующего все-таки меня отпустить. Это все-таки моя война. Начиная с 2014 го года, я чувствовал, что я нужен здесь прежде всего, а не в тиши, пусть важных и значимых каких-то кабинетов. И в этой связи вот в середине июля я освободился, планировал некую другую стезю. Но потом я закончил книгу, она у меня была сдана в типографию и понял, что а дальше что? Если бы все шло очень хорошо, и мы бы все уже сидели в Киеве и вздернули бы уже на берегах всю эту сволочь.. Тех, кто организовали фашистский переворот, это все настроили. Но этого же не произошло. И в августе президент был вынужден пойти на объявление частичной мобилизации в поддержку воюющей армии. То есть общество уже было вынуждено признать, что армия гражданского мирного времени не сможет справиться с ситуацией, когда перед ней стоит не просто ВСУ, а когда перед нами стоят, стоит целый коллективный Запад, который решил воспользоваться этой ситуацией с тем, чтобы нанести нам поражение, разгром, то есть уничтожить нашу страну.
— Мы, обычные граждане, волнуемся, мы не понимаем, что происходит. Вот сегодня здесь конференция, мы говорим о секретных технологиях. Я видел чуть-чуть в начале, что было можно видеть. Потом я видел, как вы весь день совещались и говорили, я видел тех людей, которые не хотели расставаться, и я понимаю, что это какой-то очень серьезный разговор. Скажите, какое оружие у них там? Если мы сегодня говорим как раз о связи, о беспилотных аппаратах и так далее. Насколько сильнее или слабее они нас, какие перспективы у нас и у них? Что нас ждет?
К сожалению, вот эти годы, начиная с 2014 года, они на Украине и у нас проходили по разному. Если на Украине они использовали все меры дипломатической брехни в виде Минских соглашений, для того, чтобы просто выиграть время. Они везде окапывались, они заливали бетон в трехэтажные подземные доты. Та же самая Авдеевка, Марьинка и дальше — это же линия Мажино современная, которую просто так не взять. Это объясняет очень многое, почему мы не можем двигаться дальше. Они нас обстреливают, меняют позиции. Донецк все время под огнем находится. То есть они к этой войне целенаправленно готовились. Более того, эта шапкозакидательская наша линия, мол что это украинская армия? Чего она из себя представляет? Минуточку. Мы в 91-м году помогли партийной предательской номенклатуре, которая превратилась в конгломерат националистических руководителей бывших советских республик, так называемых независимых государств. Мы им позволили строить свою независимость на основе колоссального богатства, возможностей и потенциала, которые Украина приобрела еще с советских времен. Что такое Украина в 1991 году? Это три военных округа лучших. Потому что это запад страны. Это те округа, где были самые лучшие офицеры, подготовленные, лучшая техника, самые современные, колоссальные арсеналы боеприпасов и прочее для того, чтобы встретить неприятеля, то есть коалицию западных стран. Мы это тоже все взяли и отдали в состав Вооруженных сил Украины. Полмиллиона сразу человек, армия вместе с танками, пушками, с самыми современными самолетами. Военно-промышленный комплекс Украины: Мотор-Сич это лучшее предприятие в Советском Союзе по самолетному и вертолетному двигателестроению. «Зоря»-«Машпроект» Николаевский — великолепный завод, единственный, кто делал турбины, газотурбинные двигатели с реверсом для Военно-Морского Флота. Там же николаевские верфи — единственные верфи, где был сухой док, [а это] авианесущий флот. Нигде в России его не делали. Только сейчас мы сделали на Дальнем Востоке завод Звезда в Большом камне, который может с этим справиться. Дальше. КБ «Южное», «Южмаш», завод в Днепропетровске. Самые современные технологии ракетостроения. Именно там был создан под руководством Владимира Федоровича Уткина и производился комплекс «Воевода», который американцы называют «Сатана». И самые лучшие ракеты гражданского использования: «Зенит», так называемый «Карандаш» — безлюдный старт, самая современная ракета. Она тоже была создана именно в КБ «Южное», «Южмаш» завод. Ну, я уже не говорю про такое предприятие, как Антоновский авиационный завод в Киеве. Это «Руслан», это «Мрия», это целая линейка военно-транспортной авиации: Ан-24, Ан-26, Ан-72, Ан-74, Ан-178, Ан-148, которые в Воронеже потом мы у себя производили. То есть Украина это большое, это очень крупное европейское государство уровня Германии, уровня по населению Великобритании, Италии это крупное государство с полсотней миллионов населения. Университеты, научные школы, все там было. Харьковский тракторный завод, «Хартрон»…
— А что сейчас?
— И там еще на их стороне стоят Соединенные Штаты Америки, Великобритания, которые вечно гадят нам везде, веками, постоянно, где только можно. Поджигатели войны, эти мерзавцы. Это Германия, которая решила вдруг проснуться не в ту сторону, встала на сторону фашизма и так далее. То есть мы столкнулись с тем, что, пытаясь поправить сначала политическими, экономическими, потом военным, силовым путем ситуацию, пытаясь защитить наше население на востоке, на юге Украины, которое стало подвергаться просто физическому истреблению после путча 2014 го года, мы столкнулись с врагом гораздо более мощным, чем тот, который тявкал на нас раньше. И тут возник вопрос, а мы-то чем занимались с 2014-го года? А я могу сказать — «ля-ля -ля», Минские соглашения, все в переговорный процесс, который ноль принес нам, и так далее. Второе. Мы столкнулись с санкциями, которые создали колоссальные проблемы, были созданы проблемы для спутникостроения, потому что космический аппарат на 95% состоит из микрорадиоэлектроники космического назначения, то есть категории Space. А у нас это не производится в стране. А тут раз — и все перекрыли. То есть мы спешно начали разворачивать свое производство. Вот мы, например, отгородились от частных разработчиков, да? А Украина не отгораживается от них. Вот те же самые системы управления боем «Крапива» так называемая, которая создана, в том числе с участием частных украинских разработчиков. Там дураков нет. Я же сказал, там талантливейшие научные школы, и они максимально использовали националистический дух. То есть они дали идеологию, они мотивировали своих людей, они перебили всех несогласных, физически устранили их. Полторы тысячи активистов русских организаций были уничтожены в тюрьмах и в застенках, убиты ножом в подъездах. Этим Коломойский занимался и другие эти уроды. Они убили всех несогласных, и они создали пропаганду. Так же, как в Германии. Германский народ вдруг в результате пропаганды стал ручкой махать. А потом все сказали: «Господи, как же это произошло? Что с нами произошло? Как это?». Это пропаганда, сила ее, харизма. И мы это пропустили. Мы ничего не сделали. И оказалось, что на фронте мы воюем по-советски. Да, вроде как перевооружались, но это все у нас в единичных экземплярах только для парадов. А реально то, с чем мы столкнулись, это высокотехнологичный враг. Поэтому в чем моя задача? Дома сидеть, внуков там растить? А что им буду потом рассказывать, чем дед их занимался, когда русские солдаты и русские мирные жители здесь кровь проливали? Это вопрос, который каждый из нас должен задать себе и найти на него ответ. Каждый должен себя спросить, кем и чем ты был, когда твоя Родина подвергалась агрессии, угрозе, истребления, когда твоих людей, твоих соотечественников уничтожал враг, когда твоя страна почувствовала себя вдруг слабее, чем сообщество противников. Где ты должен быть? Ты должен быть здесь. А кем ты должен быть? Не только изображать, что ты собираешь аудиторию и объединять военных и гражданских разработчиков, и предлагать новый порядок принятия на вооружение. Иногда надо и автомат брать в руки. Надо быть всегда готовым. Любой русский мужчина, любой россиянин, мужик. Он должен быть всегда готов встать на защиту Отечества в прямом смысле этого слова. Я это сделал, как все остальные.
— Сегодня наших роботов, которые летают в воздухе, больше или меньше?
— Меньше
— Все-таки натовских больше?
— Их больше, они технологичнее. У них нет проблем с комплектующими, у нас есть проблемы с комплектующими. У них мощная система радиоэлектронной борьбы. Но если вот все, что мы сегодня обсуждали, произойдет и мы по своим планам проведем боевую апробацию колоссального количества наработок, которые созданы нашими Кулибиными, то я считаю, что мы уже в марте, в апреле мы физически можем изменить ситуацию на фронте только за счет даже частого нашего вот этого интеллекта, капитала.
— А почему вы думаете, что частники все таки смогут туда придти?
— Мы им поможем. А я для чего здесь? Очень много у нас было опасений, что военные получат указание не приезжать сюда или просто будут работать на прием. А сегодня первая часть, которая была до обеда, где выступали именно военные специалисты, которые рассказывали, с чем и с кем им пришлось столкнуться, какова должна быть тактика противодействия этой угрозе. Это была самая яркая эмоциональная часть. Я думал, что будет «бу-бу-бу-бу-бу» — такие доклады. Такие, знаете, обычные военные — сдержанные люди. Ничего подобного. Донецкие и луганские командиры, да и не только, представители федеральных сил выступали очень ярко, предметно, четко давая понять особенности тактики ведения вооруженной борьбы сейчас на Донбассе. Фактически они формулировали своими выступлениями техническое задание для разработчиков, что необходимо на фронте, чем надо этот фронт насытить.
— К связи перейдем. Илон Маск, его роль роль на Украине. То, что он им дал, насколько это важно для ВСУ сегодня? И как наша связь работает по сравнению с их связью?
— Вот я про Илона Маска много говорил и все смеялись, типа что он же светоч, он же такой. Да, он талантливый парень, безусловно, он очень способный человек, но не как ученый, а именно как организатор. Понимаете, самый сильный руководитель — тот, который может себе в замы взять людей, умнее себя и при этом не комплексует. Как в том анекдоте знаете, когда приходит покупатель в зоомагазин, а там — три попугая, один попугай 100 рублей, другой — 200 рублей, а третий — 5000 рублей.
— За 100 рублей что умеет?
— Он по французски умеет разговаривать и знает басни Лафонтена.
— А тот, который 200?
— А этот знает французский, английский, китайский. Конфуция знает наизусть.
— А вот этот за 5 тысяч? Он вообще сколько языков знает?
— Вы знаете, он ни хрена не знает ничего, но эти оба называют его шефом.
Понимаете? Так и в нашей жизни происходит. Поэтому я абсолютно убежден, что если военные наши сегодня вот даже в этой аудитории говорили так эмоционально, открыто о тех проблемах, которые надо срочно решить — это уже очень хорошо. Это говорит, что уже нет замалчивания, что вот это табу, которое сдерживает порыв инженерной мысли, военной мысли в нашей стране, творчества, что это табу разрушено. А это даст возможность просто снести тех, кто пытается мешать творческому движению масс, в том числе творческому движению вооруженных масс.
Маск — безусловно хороший организатор, и он создавал очень понятную пищевую цепочку: ракеты, спутники, интернет и, соответственно, потребители этой всей системы. То есть у него очень вся логика была раскрыта. Но я с самого начала говорил нашим маскофилам: единственным потребителем этой системы может быть только Пентагон или Вооруженные силы, потому что гражданского потребителя этого всего нет, он не оплатит, это не бизнес-проект. Космическая связь, космический мониторинг — это инфраструктурные проекты. А мы столкнулись с другим. Я не буду называть фамилии, но когда я приходил и говорил: вот проект «Сфера», президент сказал делайте. Мне говорят: 600 космических аппаратов? А кто за это заплатит? Я говорю: мы заплатим, а потом будем зарабатывать на сервисах, на развитии частного бизнеса, который будет основан на использовании результатов этой космической группировки, Говорит: ну вот, пусть бизнес придет и заплатит за эти спутники. Ну, идиоты или дураки. И в итоге мы подошли к войне, когда Роскосмос, который способен был быстро произвести, заранее подготовиться, необходимую орбитальную группировку, имеет то, что он имеет: тоже немало 200 аппаратов, но этого мало, нужна тысяча аппаратов. Ну что они могли это сделать? Могли.
— Сколько сейчас спутников работает на ВСУ?
Только у Starlink несколько тысяч. Я боюсь [ошибиться], не слежу. Может, уже пять у него есть.
— Сегодня 5000 спутников.
— Только одной компании. Они недолго живущие, они летают, как мне сказали, на малых орбитах круговых, они как ретрансляторы работают.
— А шпионов сколько спутников?
— Любой спутник — шпион.
— Сколько их там сейчас. это можно посмотреть? Орбитальная группировка, которая сейчас висит над зоной боевых действий и помогает им в режиме онлайн.
— Если вы имеете в виду спутники мониторинга земли, которые выполняют любые разведываетельные функции, это оптико-электронная разведка, то есть летающие фотоаппараты или видеокамеры. Да, они могут снимать в разных спектрах, это фотоаппараты, это оптико-электронная разведка называется. Есть инфракрасные аппараты в рамках оптико электронной разведки, которые снимают тепловые какие-то эффекты. В основном их используют в гражданской жизни для засечки очагов пожаров или каких-то изменений климатических и прочих. Но на войне это очень хорошая вещь, потому что через космос вы видите объекты, которые излучают тепло. Дальше — это радиолокационные аппараты, это летающие радары, которые отправляют сигнал, получают отражение, и тем самым тоже математически вырисовывается вся картинка. То есть, в отличие, скажем, от оптико-электронных обычных аппаратов, радиолокационные аппараты позволяют снимать. Туман или нет тумана — неважно. То есть для них погода не имеет никакого значения. Это отражение радиосигналы.
— То есть они видят наши танки?
— Они видят все и их такое количество их тысячи и тысячи. Летают коммерческие государственные, американские и европейские, всякие канадские и прочие прочие. Их такое количество, что мы вообще должны иметь в виду, что мы находимся под постоянным видео- и фотонаблюдением в режиме онлайн.
— То есть несколько тысяч спутников сейчас в режиме онлайн передают обо всем, что делает наша армия сегодня.
— Я могу вам даже сказать, у меня есть баллистические таблицы так называемые пролетов иностранных спутников, например, над Таганрогом. Могу вам просто показать. И я могу вам сказать, что у вас времени, например, чтобы тайно, чтобы спутник не снимал в данный конкретный момент перебежать из пункта А в пункт Б, например, сбегать за пивом и обратно, ну, максимум там минут 12 есть в течение суток. А все остальное время пролетает новый спутник. И новый спутник просто щелк, щелк, щелк, щелк снимают.
— Возникает вопрос, который везде поднимается общественностью, почему мы не собьем эти спутники?
— Потому что уничтожение орбитальной группировки это casus belli, это повод началу глобальной войны. То есть при начале ядерного конфликта, этот конфликт начинается с уничтожения орбитальных группировок. Мы, конечно, их уничтожим. Поверьте мне, я знаю, о чем я говорю. У нас есть возможность кинетического поражения этих аппаратов, мы можем сжечь их лазером, их электронику и некоторые другие вещи, о которых рассказывать не буду, но это есть. Но как только мы начнем это делать, они начнут делать то же самое. После этого начнется обмен ядерными ударами. Поэтому это предвестник тотальной войны на уничтожение, где победителей в принципе быть не может.
— Россия сделает большой рывок в военной робототехнике?
— Без сомнения. Надо на пути нашем убрать там парочку идиотов. И рывок будет. Сейчас пока вот стоит постовой такой, знаете, опускает свою палочку и деньги собирает на входе. Но как обойти это? Президент сегодня об этом сказал. Он сегодня сказал и о технологиях, которые должны идти на фронт и о поддержке тылом фронта. Просто надо слушать, что говорит начальник. Просто ничего не придумывать, делать то, что он говорит и будет победа.
— Итак все-таки год, два, три? Когда наша робототехника станет больше или сильнее?
— Ну, оптимистичные планы состоят в следующем. Встретить «Леопарды» и «Абрамсы» уже нашей боевой робототехникой, сжечь их, сжечь, беспощадно с экипажами, уничтожать нашими роботами боевыми. Вот эта задача поставлена, она начала реализовываться сегодня. Почему? Потому что именно сегодня начался процесс передачи технологий от инженеров-разработчиков «Маркера», вот этих боевых роботов, непосредственно тем операторам военным, которые в конкретных воинских частях первого армейского корпуса будут испытывать сначала на прифронтовом полигоне, а потом в бою. Это уже начало всей работы. Пожелаем удачи, чтобы они как можно быстрее их освоили, применили, и чтобы этих «Маркеров» было большое количество, их серийно надо выпускать. Мы даже знаем, на каком заводе. Мы уже переговорили на эту тему, в том числе с вице-премьером Мантуровым. Я уже вот только что вернулся из Москвы, мы с ним на эту тему разговаривали серьезно. То есть, да, мы это сделаем, конечно. Что касается беспилотников, ну, это тоже, это тоже дело ближайших недель.
— Когда наши солдаты будут спокойны в окопах? Ведь страшная война. Падает неизвестно откуда.
— Я, вы знаете, не для утешения здесь. Я вам другое скажу. Солдаты никогда не будут спокойны, пока мы не возьмем Киев, понимаете? А до Киева нам еще топать и топать. Поэтому мы сейчас находимся в самом начале войны, и враг только усиливается. Поэтому если мы ничего делать не будем, то все эти разговоры можно выкинуть в помойную яму. Значит, фронту нужны не просто боеприпасы, а высокоточные боеприпасы. Фронту нужна разведка, космическая, авиационная, БПЛА-разведка. Целеуказания нужны.
— А потянем мы против всего мира?
— Ну, если дело дойдет до большой войны, там, соответственно, и мир вздрогнет от нашей решимости. Всегда побеждает тот, кто готов идти до конца. Понимаете? А вот эта вот вся эта буржуазная сволочь, которая жует брюссельскую капусту, они что, готовы умирать? Нет, они просто не знают, что такое война. Из них 3/4 это страны, которые сдавались еще до объявления войны. Я вот четыре года жил в Бельгии, там все хорошо: средние века, здания, старые церквушки. Почему? А потому что они вовремя сдавались, до подхода противника еще. Поэтому целы. А вот у нас ни одной деревни не осталось, ни одного города, все сожгли, потом восстанавливали из руин. Вот в чем разница. Поэтому мы готовы драться до конца. А готовы ли они, когда война перекинется на их территорию? Пока она здесь, на Украине или в РФ. Это они готовы снабжать оружием. Как только они поймут, что запахло уже на их границах, и что сегодня, когда президент сказал, что мы выходим из договора о сокращении стратегических наступательных вооружений, что мы начинаем уже активизировать наш ядерный полигон на Новой земле, он сказал об этом. Это замечательно. Это говорит о серьезности наших намерений идти до конца, до достижения наших высших целей. Поэтому мы, конечно, победим. Это однозначно.
