Политическое поле стремительно меняется, и партии присматриваются к новым лидерам.
2022 год показал: политическая модель, связанная с делением на «оппозицию» в лице КПРФ, ЛДПР и СРЗП, и на «партию власти», представленную «Единой Россией», не отвечает сложившимся реалиям. Их программы повисли в «безвоздушном пространстве», не ставя перед жителями страны волнующих их вопросов, и не предлагая ответов на актуальные запросы общества.
Эту функцию вместо политиков во многом взяли на себя другие категории, включая военных корреспондентов и наиболее известных командиров из зоны СВО. Поэтому вполне логично, если в ближайшем будущем они придут в политику – либо как самостоятельная сила, либо – в формате новых лидеров уже существующих партий.
По итогам 2022 года можно говорить о потере влияния традиционных политических партий на запросы общества. На первый план вышли личности, восприятие которых жителями страны не соотносится с их принадлежностью к партии. Скажем, Андрей Турчак, который возглавил парламентскую координационную группу по вопросам СВО. Он сохранил и даже увеличил свой политический вес, но не за счет «Единой России», а благодаря своей активной работе на Донбассе, развитию волонтерского движения, организации помощи военнослужащим в зоне СВО.
Можно по разному относиться к постам Дмитрия Медведва, назначенного на должность первого заместителя Владимира Путина по Военно-промышленной комиссии. Но и этот политик обрел «второе дыхание» благодаря не партии, а личной активности.
То есть, сегодня скорее Турчак и Медведев двигают «ЕР», чем она помогает им. А параллельно ответы на запросы общества дают люди, ранее вообще не связанные с политикой – военкоры и командиры. И делятся они не на «красных» и «белых», не на «либералов» и «патриотов» – патриотизм сегодня это вообще базовое условие для того, чтобы быть услышанным обществом. Их разделяет степень жесткости в оценке происходящего на фронте, в военно-промышленном комплексе, в закулисных переговорах с противником. Но все эти люди отвечают на важнейший запрос, исходящий от избирателя: запрос на правду. А угол, под которым каждый из военкоров и командиров эту правду видит, и есть нынешнее «политическое» деление.
Политолог Илья Гращенков убежден, что на внутреннюю политику России в 2023-м году также будет влиять развитие ситуации вокруг СВО. Подготовка процесса мирного урегулирования или новая эскалация. Определение и фиксация целей и задач в связи с новыми обстоятельствами. И, как следствие, «либерализация политического пространства, переформатирование оппозиции, исходя из смены акторов, целей и задач. Усиление работы политических партий с повесткой и запросами «снизу». Возможное появление/усиление новых игроков на фоне трансфера, начиная от обозначившихся в этом году, вроде Пригожина, Кудрина, Бута и т. д.».
Действительно, если говорить об «оппозиции», то сейчас под ней жители страны понимают скорее Игоря Стрелкова и Евгения Пригожина. Выступления Рамзана Кадырова смотрятся намного острее и своевременнее, чем любые заявления лидеров КПРФ, СРЗП или ЛДПР.
Системные же партии, пока принимают новых игроков как данность, но сомневаются, что их феноменальный подъем имеет долгосрочную перспективу, например, участие в федеральных выборах. Однако, первые попытки использовать популярность «новой оппозиции» налицо: речь о приглашении в ЛДПР сначала Евгения Пригожина, а затем – Виктора Бута. Впрочем, судя по жесткому ответу основателя ЧВК «Вагнера», он понимает, что рамки какой-либо партии будут сегодня для него лишь ненужными веригами.
Руководитель аналитического управления КПРФ Сергей Обухов считает, что в России достаточно примеров, когда военные шли в политику, но «особых успехов они не показали». Самым ярким из них был генерал Александр Лебедь, который даже баллотировался в президенты.
«Но именно у военной партии нет перспектив, тема не слишком популярна у людей», – считает он.
По словам Обухова, полевые командиры действительно ворвались в политическую жизнь:
«Они стали феноменом, но смогут ли они конвертировать свое влияние в электоральную и политическую плоскость – это покажет только время», – заметил коммунист.
Гендиректор Центра политической информации Алексей Мухин согласен, что «новые полевые командиры – это феномен. Но сказать, что они прямо влияют на политику, все же нельзя. За военными игроками нет политической силы, но они делают свое дело, идя против системы, политического мейнстрима и трендов. И делают это самым радикальным образом». Мухин предположил, что отдельная политическая сила под командиров и военкоров вряд ли будет формироваться.
А вот публицист Андрей Перцев считает, что слух о «партии военкоров» выглядит логичным — после начала войны появилась ниша ее ультрапатриотичных сторонников:
«Начинает образовываться альтернативная политическая реальность, в которой оружейный барон в одночасье становится тяжеловесом, способным усилить ЛДПР, а «военкоры» превращаются в перспективных лидеров. «Партия военкоров» может быть логична в контексте политики Кириенко, который строит нишевые проекты».
