Медик говорит о неправдивости официальных заявлений регионального комитета здравоохранения.
28-летний фельдшер Эдмон Гатамов второй год работает на скорой помощи в Волгограде и признается, что раньше не мог представить ситуацию, где ему приходится выбивать место в приемном отделении инфекционного госпиталя для тяжелого больного. В эпоху пандемии к реалиям работы добавилась не только физическая усталость из-за в разы увеличившегося потока вызовов, но и моральная – из-за чувства стыда, когда приезжаешь на вызов спустя много часов. Ко этому добавляется горький смех и непонимание, когда он слышит заявления облздрава о свободном коечном фонде.
Гатамов закончил Волгоградский медицинский колледж, а затем пошел работать в бригаду скорой медицинской помощи. Тогда особенно тяжелыми казались первые три месяца, но сейчас те времена выглядят легкими: нагрузка выросла в пять раз. Эдмон признается, что все медики, знают, куда идут. Но такую обстановку в области здравоохранения они даже не представляли.
- Мы и представить себе не могли, что будем выпрашивать места для тяжелобольных, что будем воевать с «приемниками» и дежурными врачами. И уж точно не подозревали, что наши же старшие врачи будут кричать нам в трубку, чтобы мы оставили пациента дома, - рассказывает медик.
Гатамов устал бояться запретов руководства и скрывать правду от простых людей. Он лишь стремится сделать все, что в его силах, чтобы спасти человеку жизнь.
- Как смотреть в глаза пациенту, который лежит дома с пневмонией, вызванной Covid-19, у него нарастает одышка, он смотрит на тебя полными надежды глазами, а тебе по телефону на громкой связи отвечает старший врач смены: «Оставляйте дома, мест нигде нет»? Как? Я буду последним, кто из медработников мог бы ему помочь. Я буду тем «козлом отпущения», которого родные пациента обвинят во всем. И знаете что? Они будут правы. Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы спасти человеку жизнь. Не за спасибо, не за зарплату, а просто потому, что я медицинский работник и меня этому учили.
Как я, фельдшер скорой помощи, обученный спасать жизни и оказывать помощь, могу оставить дома пациента, заведомо зная, что, скорее всего, в скором времени его организм перестанет компенсировать 70% поражения лёгких, у него упадёт сатурация и без кислорода он не проживёт?
Многочасовые ожидания вызовов возникают из-за перенапряжения в системе. К этому добавляется большой наплыв звонков, многие люди стали более мнительными и звонят в экстренные службы даже из-за порезанного пальца. Эдмон говорит, что сталкивался с таким случаями.
- Мы устали морально. И физически тоже. Вызовы превращаются в адские часы ожидания, пока договорятся с больницей (и договорятся ли вообще). Все эти часы в итоге превращаются в огромные задержки вызовов (люди ждут 12, 15, 20 часов). И к кому-то мы не успеваем. И потом на другом вызове слушаешь от отчаявшихся родственников, что мы могли бы спасти, если бы вовремя приехали. А что мы скажем? Да, могли. Но не успели. И мы, рядовые фельдшера, не виноваты в том, сколько вызов стоит. Но получаем мы. И жалобы приходят на нас. И слушаем это мы. И стыдно нам. А должно быть стыдно тем, кто всю медицину развалил. Стыдно говорить в домофон «скорая», когда люди ждут полсуток.
Медик не видит в инфекционных госпиталях того количества свободных мест для заболевших коронавирусом, о котором регулярно заявляет облздрав.
- Мест в больницах нет, уважаемые граждане. Мы каждую смену боремся за каждого. И, читая ответы волгоградского облздрава по поводу кучи мест для больных с ковидом, нам смешно. И в то же время плакать хочется, - говорит фельдшер.
Эдмон Гатамов добавляет, что под его словами подписываются многие коллеги, у которых пока нет достаточной смелости, чтобы открыто заявить о своей работе.
Автор: Анна Нефедова
