Поклонник на словах школы Меттерниха с ее упором на равновесие и баланс интересов, он, на самом деле, видел мир исключительно через призму американских интересов.
Долголетие Киссинджера не должно удивлять. Дело даже не в американской медицине и его доходах, позволявшими пользоваться хорошими врачами и лекарствами, а в генетике – мать его дожила до 97 лет, а отец до 95. При таком наследстве перевалить за столетний рубеж – не такой уж и подвиг, что и доказывает пример младшего брата, дотянувшего до 97.
Генри Киссинджер родился в Германии, где жил до 15 лет, пока не эмигрировал со своей еврейской семьей в Нью-Йорк. Так что английским он начал овладевать поздно, и так и не избавился от акцента, впрочем, и по-немецки он в итоге тоже говорил с акцентом, над чем сам шутил.
Во время войны его призвали в армию, он служил в разведке как носитель языка, после победы какое-то время возглавлял оккупационные администрации в Германии. Затем он блестяще окончил Гарвард, где и остался преподавать, попутно участвуя во множестве проектов, и получил к концу 60-х реноме блестящего знатока и теоретика международной политики.
Надо сказать, что в XX веке эмигранты играли в Америке выдающуюся роль, достаточно вспомнить другого дипломата и политолога – поляка Збигнева Бжезинского. Это имело как положительные, так и отрицательные стороны – эмигранты приносили с собой свои страхи, предпочтения, затаенные чувства, которые влияли на политику. Киссинджер, вроде бы был их лишен, он не являлся ярым русофобом типа того же Бжезинского, или ненавистником Германии, но оттого его курс особой взвешенностью не отличался.
И тут надо сказать главное - необходимо отделять миф о Киссинджере от Киссинджера-человека и его реальных достижений. При внимательном рассмотрении от мифа мало что остается, хотя, безусловно, человеком он был в своем роде выдающимся – именно как мифотворец.
Политиком, точнее, дипломатом и чиновником он пробыл всего лишь 8 лет из своей вековой жизни – в 1969-1977 гг., когда он служил помощником президента по национальной безопасности, а затем, с 1973, одновременно, государственным секретарем. Тем не менее, великому теоретику хватило этого срока, чтобы прослыть и великим практиком дипломатии. Приглашенный Ричардом Никсоном в его администрацию, амбициозный Киссинджер быстро стал его правой рукой по внешнеполитическим делам (неизбежно переходящим в оборонные), едва ли не затмевая самого президента.
Остановимся на его «достижениях». Иначе как в кавычки взять их нельзя. Вьетнамскую войну он закончил тяжелым унижением и, прямо говоря, поражением Америки. Подписанные в Париже в январе 1973 года соглашения, во-первых, не были выполнены, во-вторых, Южный Вьетнам был полностью разгромлен и включен в состав Северного. Коммунисты победили безоговорочно. Но Киссинджер получил за соглашения Нобелевскую премию мира, а это важнее реальных последствий, ибо обеспечивает пиар.
Налаживание американо-китайских отношений и визит Никсона в Китай в 1972 – абсолютно неумная инициатива. Маоистский Китай тогда находился в своей сталинистской фазе, безумие «Культурной революции» полыхало во всем блеске, тогда как СССР давно уже сошел со сталинистской колеи и стремительно смягчался. Во всю действовали диссиденты, Кремль думал только о мирном существовании, позабыв про экспорт революций и мировую революцию тем паче. Самой ужасной репрессией против архиврага режима Солженицына была…высылка за границу, а обладателя высших государственных секретов академика Сахарова только в 1980 году выслали в Горький – даже не рубить лес.
В маоистском Китае ни о каком диссидентстве и помыслить было невозможно, там миллионы людей ссылались и уничтожались просто для профилактики. Но Киссинджер сказал – «будем дружить с КНР против России, закроем глаза на людоедство Мао и его окружения, и будем бороться с добряком Брежневым». Последствия такой политики, которая продолжилась и при Рейгане-Буше в 80-е-90-е мы испытываем сейчас, поскольку для Вашингтона разгром и унижение России было важнее нормальных отношений с ней.
Но даже формально объявив о разрядке в т.ч. с СССР, Киссинджер делал все, чтобы эту разрядку торпедировать. Тогда как к Мао, залившему страну реками крови, и вогнавшего китайцев в неслыханную за всю историю голод и нищету, не предъявлялось никаких претензий, а только делались предложения о дружбе и сотрудничестве, против Брежнева, который искренне стремился к миру и разрядке напряженности, а внутри страны неуклонно проводил курс на смягчение былых строгостей и старался как мог в рамках не им заданной коммунистической парадигмы поднимать уровень жизни населения, началась кампания травли.
Киссинджер ничего не сделал, чтобы предотвратить принятие поправки Джексона-Вэника – верх цинизма американской политики. Против Советского Союза, который сам, по своей инициативе, безо всякого давления извне, в 1967 разрешил эмиграцию евреев, начали накладывать санкции, требуя большего и не благодаря за то, что уже сделано. При том, что ни при Сталине с его судебными процессами против евреев, ни при Хрущеве ничего не принималось, и даже сама тема эмиграции не поднималась.
Но это и понятно – кардинальной целью Киссинджера было уничтожение самого сильного на тот момент соперника Америки. Ни о каком благополучии России и русских он, естественно, не думал. Просчитывать хотя бы на шаг вперед великий знаток дипломатии также не умел. Закономерно, что вскоре после его ухода из власти разрядка окончательно была похоронена.
Что касается других событий времен его нахождения в Белом доме и госдепе – арабо-израильская война 1973-го, переворот в Чили в 1973, вторжение на Кипр в 1974 — Киссинджер ничем особенным не отличился. Действовать он старался, руководствуясь одним только принципом – навредить хотя бы по мелочи, СССР. Удалось оторвать Египет от Кремля – уже хорошо, не важно какие последствия. А они, кстати, также сегодня сказываются. Тоже самое свержение Альенде в Чили.
Следующие 46 лет жизни у Киссинджера ушли на поддержание мифа о самом себе. Ничем особенным он с тех пор не отличился, ни одного верного прогноза не дал, равно как и мудрых советов. Но многие покупались на его имидж мудрого старца, великого знатока политики, тайных пружин мировой дипломатии. Даже уже в этом году, то, что он предлагал по Украине – принять ее в НАТО, мол, так будет легче контролировать непредсказуемый Киев, говорит о его легкомыслии и непонимании последствий, равно как и причин кризиса.
Все-таки, Киссинджер до самого последнего дня оставался типичным героем эпохи Холодной войны с ее черно-белым видением и заменой долгосрочной стратегии сиюминутными хитростями. Поклонник на словах школы Меттерниха с ее упором на равновесие и баланс интересов, он, на самом деле, видел мир исключительно через призму американских интересов.
