Они написали коллективные жалобы в надзорные органы.
В редакцию «Блокнота» обратились родственники пациентов, которые проходили лечение в московской городской больнице № 15 имени Филатова. Люди пожаловались на то, что в медучреждении их родных фактически довели до смерти. Истории похожи, а из пострадавшие направили коллективные обращения в надзорные органы. В самом медучреждении считают это наветом и утверждают, что родные умерших пациентов не в силах справиться с горем, поэтому даже угрожают врачам.
«Был бодрым, а сгорел за полдня»
Житель Москвы Анатолий (имя изменено по просьбе родственников — Прим. ред.) несколько дней чувствовал легкое недомогание, но когда температура резко повысилась, обратился в местную поликлинику. Медики взяли тест на коронавирус, результат оказался отрицательный, Анатолия отправили лечиться домой. Но температура не падала и плохо сбивалась.
Мужчина вызвал скорую помощь, но приехавшие медики сказали, что ничего страшного нет, мазок у него отрицательный — таких-де не госпитализируют.
Как рассказала «Блокноту» супруга Анатолия, Лариса, при фельдшерах температура была 38,5 С, сатурация 91%. Но потом медики сделали КТ и сказали, что поражение легких 60%, напугали мужчину и, несмотря на отрицательный анализ, забрали его и повезли в больницу № 15 имени Филатова. При поступлении температура повысилась до 39,5 С, а сатурация упала до 86%.
— У моего супруга диабет 2 типа (инсулиннезависимый — прим. ред.) и ХОБЛ — хроническая болезнь легких, поражение с эффектом «матового стекла». Но никто этого не учел, — говорит женщина.
С ее слов, анамнез собирал «врач-стажер» и сделал это из рук вон плохо.
— О мужчине на некоторых страницах медкарты писали в женском роде. Но это ерунда. Сказано, что в течение полугода супруг не употреблял антибиотики, а ведь это совсем не так. За неделю до случившегося муж проходил лечение раны стопы у хирурга, ему выписали курс инъекций «Цефтриаксона». В ГБ № 15 при этом ему назначают лошадиные дозы того же «Цефтриаксона»! — возмущается супруга.
Среди прочего прописали и антикоагулянт — кроворазжижающий препарат. По словам супруги, применяли и экспериментальные препараты, опасность и побочные эффекты которых не разъясняли.
— Согласие в медкарте есть, но с непохожей на его подписью. Я считаю, что там расписался не он, — уверена Лариса.
Как отмечали родственники, поначалу Анатолий чувствовал себя хорошо, был бодр, брился, снимал видео и все время был на связи. Но ходить ему не разрешали.
— В больнице были категорически против, чтобы пациенты вставали. Никто не приходил делать с больными дыхательную гимнастику. Они просто валялись, как дрова, на животах, — жалуется супруга.
На третий день в больнице Анатолию стало хуже. Появилась одышка, упала сатурация. Родственники утверждают, что мужчина жаловался на высокое давление, которое было ему не свойственно, хотя в медицинских документах этого не зафиксировано.
— К утру ему резко стало хуже. Он начал харкать кровью. Его забрали в реанимацию. Тут же сделали трахеотомию. Мы звонили все это время узнать, что с ним. Нам отвечали, что идет диагностика, а в это время он просто угасал. В полдень он в реанимации ждал своей очереди на диагностику, в 14:30 у него остановилось сердце, — говорит Лариса.
Анатолию было 54 года. После его смерти родным удалось взглянуть на медкарту. Они говорят, все три дня врачи опирались на анализы первого дня, было ощущение, что другие у мужчины не брали. Также появилась гипертоническая болезнь, хотя давление у пациента раньше не повышалось.
Родственники пытались выяснить у медиков, почему в документах такая путаница, но не добились внятных для себя ответов. Через некоторое время супруга Лариса увидела в соцсетях похожие рассказы других людей, чьи родственники лежали в ГБ Филатова.
«Сказали: ей лучше, а через полчаса сообщили о смерти»
Еще одна жительница Москвы, Татьяна, попала в городскую больницу № 15 имени Филатова осенью 2020 года. Дочь Татьяны, Ксения, заболела коронавирусом, но у самой женщины результаты теста пришли отрицательные. Ксения легла в больницу № 70, Татьяна лечилась дома. Помимо недомогания, у 61-летней женщины было много хронических заболеваний: диабет 2 типа, хронический бронхит, ХОБЛ, язва двенадцатиперстной кишки, а в анамнезе — инфаркт головного мозга.
В тот день, когда Ксения должна была выписаться из больницы № 70, у Татьяны начались резкие боли в животе. Она вызвала скорую помощь и попросила отвезти ее туда же, где лежит дочь, в 70-ку. Фельдшеры отправили женщину в городскую больницу № 15.
— Когда я заболела, маме сделали тест, и он был отрицательный. Прошло две недели, в ГБ № 15 при приеме ей тоже сделали тест, и он тоже был отрицательный. Сделали УЗИ, ничего не нашли, отправили на КТ. После него сказали, что у нее эффект «матового стекла».Мама сообщила, что это у нее уже давно. По желудку при этом ничего не нашли, да и боли прекратились. Мама сказала, что хочет уехать. Медики заявили, что необходимо обследоваться и настояли на госпитализации, — рассказывает Ксения.
Дочь вспоминает, что после первого же введения препаратов мама начала отекать, кожа на руках вздувалась. Женщина спрашивала, что ей вкалывают, но, как говорит дочь, медики не указывали названий. Почти с первых дней Татьяну положили на кислород.
— Те лекарства, которые она пила от своей хроники, ей в больнице не давали, хотя она говорила, что у нее есть хронические заболевания. Я звонила и спрашивала, что привезти, мне говорили, что все есть и ничего не надо. Когда маме дали кислородную маску, она звонила мне и спрашивала, сколько в ней надо находиться. В той больнице, где я лежала, с нами делали дыхательную гимнастику, нас заставляли ходить, несмотря на слабость, чтоб легкие не застаивались. Маму же как положили с маской, так она и лежала постоянно. И как раз после этого она начала задыхаться, — говорит Ксения.
Когда Татьяне стало совсем невмоготу, она попыталась вызвать медиков. В палате была специальная кнопка, женщина нажимала на нее, но ничего не происходило. Только когда вмешалась соседка по палате и с руганью отправилась к дежурным, медики пришли. Татьяна потом рассказывала дочери: соседка кричала, что приведет главного врача посмотреть, что делают с пациентами, а врачи ответили, мол, заодно скажите, что не хватает рук.
Пролечившись таким образом, Татьяна позвонила дочери и просилась домой. Ксения решила, что они напишут отказ от госпитализации и заберут маму. Но та больше на связь не выходила.
— Как я выяснила из медицинских документов, по рекомендации врача-стажера, маму отправили в реанимацию. В этот же день ей сделали еще один тест на коронавирус. Там же ей поставили препарат, на который у нее была аллергия и на следующий день она уже была на ИВЛ, а через день — на инвазивной поддержке с трахеостомой, — продолжает Ксения.
Позже в подписях на согласие на медицинское вмешательство и на использование препаратов и определенных методов лечения она не признает мамин почерк и будет настаивать на почерковедческой экспертизе.
После перевода на инвазивную поддержку, Татьяне становилось все хуже и хуже. Сначала в области горла у нее обнаружили гной, затем — гной со сгустками крови, позже потребовалась консультация гинеколога, потому что начали проблемы с маткой. Затем - консультация хирурга, резко вырос сахар.
— В рекомендации гинеколога — сделать УЗИ. Узи не сделали. Хирург также ее не осматривал. И у нее постоянно повышенный сахар. Был 19, ей снизили до 11 и сказали, что это норма. Все это время я звонила в больницу, но когда в следственном комитете попросили предоставить распечатки звонков, оказалось, что он только один, как будто я звонила врачам только раз, — возмущается Ксения.
Спустя почти три недели лечения Ксения набрала больницу вновь. Ей сказали, что маме лучше. А через полчаса позвонили — принести соболезнования.
— В 7:51 был мой звонок. Сказали: давление в норме. Я еще позвонила сестре и сказала, что маме лучше. А она мне ответила: ты что, ей хуже! И через полчаса мне сообщили о смерти. Потом я узнала, что она умерла в 7:35. То есть в 7:35 умерла, а в 7:51 мне говорили, что все хорошо. Это вообще нормально?! — взрывается девушка.
«Нас таких — уже больше 20»
Так же, как и Лариса — как потом выяснится, и многие другие родственники умерших в ГБ № 15 — Ксения не довольствовалась ответов руководство медучреждения. Она нашла много нестыковок в том, что говорила ей мама и в том, что было в меддокументах.
Ксения написала заявления в Следственный комитет и прокуратуру, чтобы надзорные органы провели проверку, и стала искать похожие истории и пострадавших по соцсетям.
Будучи юристом, Ксения решила взять разбирательство по ситуациям в ГБ № 15 в свои руки. Но после того как она организовала написание коллективной жалобы, ей разбили машину.
— После того как стали объявляться новые пострадавшие, в «Московской газете» появилась статья о том, как медиков в больнице № 15 будто бы третируют и травят родственники умерших пациентов. Мне сказали, что угрожают врачам те, кто состоят в нашей группе пострадавших, — говорит Ксения.
Материал в «Московской газете» рассказывает о заведующей отделением анестезиологии-реанимации № 4 ГКБ № 15 имени Филатова Олеси Гусевой, которая пожаловалась на сына умершей в больнице пациентки.
— По словам врача, сын скончавшейся пациентки преследовал ее, писал ей под разными именами с разных аккаунтов. А дальше выяснилось, что дочь другой умершей в нашем стационаре больной собрала группу людей, в которую входит и сын Ч. Появились аккаунты в Instagram с призывом ко всем пострадавшим от рук врачей ГКБ № 15 обратиться к ним и рассказать о смерти родственников в больнице из-за «халатности врачей», обещая возмездие, — передает издание.
Ксения утверждает, что даже давала объяснения по обвинениях в экстремизме из-за своей страницы в соцсети. Но состава преступления там не нашли. А через некоторое время начали оказывать давление, приводя негативную информацию о ней в telegram-каналах.
— Указали мою фамилию и начали поливать грязью. Говорили, что я наживаюсь на услугах юриста, оказываю помощь пострадавшим с выгодой для себя, хотя я тоже в этом случае пострадавшая, — говорит Ксения.
По этому поводу девушка обратилась в полицию.
Сейчас в списке пострадавших уже больше 20 человек, и они пишут коллективные обращения — в генеральную прокуратуру, следственный комитет РФ, главе государства. Многие из них рассказывать публично свои истории боятся, но надеются, что в надзорных органах смогут по справедливости разобраться в их ситуациях.
«Блокнот» готов опубликовать официальный комментарий в связи с происходящим от городской больницы № 15 имени Филатова — если таковой последует.
Напомним, ранее «Блокнот» писал о том, что в Москве в городской клинической больнице № 15 имени О. М. Филатова одному из пациентов с коронавирусом предложили лечиться экспериментальным препаратом либо уезжать домой. Об этом «Блокнот» рассказала супруга заболевшего. После публикации с редакцией тут же связались из медучреждения и потребовали удалить историю. Однако жена пациента отметила, что как раз руководство больницы в попытках оправдаться говорит неправду.
Если вас обидели, если вас не слышат чиновники, если управляющая компания творит беспредел — пишите в нашу рубрику «Обращение в редакцию». Присылайте ваши письма на электронный адрес bloknotmoskva@gmail.com или пишите в WhatsApp по номеру 89508687378.
Фото предоставлены героями публикации.
